1115 вопросов священнику - Афанасий Гумеров

своей ложной идеи. Ибо отходит человек в вечный дом свой, и готовы окружить его по улице плакальщицы; — доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его (Еккл.12:5–7). Совершенно ясная богословская мысль, что человек со смерти сразу же идет в иной мир (в вечный дом), а не в иное тело.

Священное Писание совершенно определенно говорит, что душа по смерти покидает тело и пребывает в бестелесном состоянии. Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение. Если же жизнь во плоти [доставляет] плод моему делу, то не знаю, что избрать. Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас (Фил. 1:21–24).

Толкование, которое дается в приведенном выше письме евангельскому рассказу об исцелении слепорожденного, является типичным примером дилетантизма. Автор входит в область, которую совершенно не знает, т. е. не знаком с реалиями ветхозаветной жизни. Ученики спрашивают Учителя, он согрешил или родители, потому что в то время среди раввинов существовало мнение, будто ребенок с самого зачатия уже в утробе матери имеет добрые или злые ощущения и потому может согрешить. Такие представления отразились в раввинистической литературе. Так в Мидраше Га-Гадол к Быт. 25:32 говорится, что Исав родился первым потому, что ещё в утробе он грозил Иакову, что убьёт мать, если тот не уступит ему первородство. Эти идеи могут показаться весьма странными, но важно здесь другое: они получили хождение в иудейском обществе и именно их имели в виду ученики Иисуса, когда задавали вопрос Учителю.

Сторонники идеи реинкарнации обращаются также к тому месту из Евангелия, где иудеи спрашивают великого Пророка Иоанна Предтечу: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет (Ин. 1:21). Абсурдность попытки увидеть здесь указание на перевоплощение душ очевидна из того, что огненный пророк был взят живым на Небо, а, значит, не умер и не оставлял никогда своего тела. В Евангелии же прямо сказано о св. Иоанне Крестителе: предъидет пред Ним в духе и силе Илии (Лук. 1:17), а не в каком-то мифическом перевоплощении. Вопросы же такие возникали потому, что тогдашние иудеи считали, что древние пророки могут быть воскрешены Господом и явиться среди людей. И всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой (Лк. 7:16). Ирод Антипа принял Спасителя за воскресшего Иоанна Крестителя, другие, что Илия явился, а иные, что один из древних пророков воскрес (Лк. 9:8).

Полным опровержением попыток найти в святой Библии идею реинкарнации является притча о богаче и Лазаре. Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его (Лк.16:22–23). Никаких перевоплощений. Каждый из них умер и оказался в загробном мире: человекам положено однажды умереть, а потом суд (Евр. 9:27).

Учение о реинкарнации не имеет под собой никаких доказательств. В мире, в котором живет человек, не существует примеров, подтверждающих закон кармы. Это учение не согласуется ни с христианской этикой, ни со здравым смыслом, ни с наукой. Ссылка на «воспоминание о прошлых существованиях» опровергается психологией, которая достаточно объективно изучила синдром ложных воспоминаний.

Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям (1 Тим. 4:1).

Почему Иисус не ответил Пилату на вопрос «Что есть истина?»

иеромонах Иов (Гумеров)

Понтий Пилат принадлежал к той категории римлян, которые утратили веру в существование истины. Он был равнодушный к истине чиновник, который привык видеть всюду лицемерие и презрение к справедливости. Слова его (что есть истина), хотя и были произнесены в вопросительной форме, но реально были репликой уставшего, скептически настроенного, человека. Это подтверждается тем, что он не пытался услышать ответ, а сразу же вышел: И, сказав это, опять вышел к Иудеям (Ин. 18:38).

Если мы вспомним библейское учение об истине, то поймем, что давать ответ Пилату было лишено какого-либо смысла. В античной культуре существовали формально-логические определения истины. Напротив, согласно библейскому учению, истину постепенно открывает нам Бог в Своем слове и Своих деяниях. Поэтому Господь Иисус Христос сказал о Себе: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14:6). Верующий при всех обстоятельствах может рассчитывать на Божественную Истину, и в этом — основа его спасения (Пс. 35:6; 39:11; 90:4).

Евангелие от Иоанна дополняет синоптические Евангелия (от Матфея, Марка и Луки). Святой Иоанн передает то, что большей частью отсутствует в трех первых Евангелиях. В частности, он больше сосредотачивается на Божественности Христа. Подробней приводит проповеди и беседы Своего Учителя.

Св. апостол и евангелист Иоанн Богослов упоминает данный эпизод, по-видимому, потому, что этот эпизод составляет часть общего повествования, в котором Иисус Христос изображается как Царь духовного Царства Истины: Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего (Ин. 18:37).

Почему ангел изображается иногда в облачении диакона?

Священномученик Дионисий Ареопагит проводит мысль, что церковная иерархия — отражение небесной. Диакон (от греч. diakonos — служитель) — третий чин священнослужителей в Церкви. Диакон не совершает таинств, а только является сослужащим епископу или священнику. Поскольку ангелы являются служебными духами, то в иконографии возникла традиция изображать ангелов в диаконском стихаре.

Диаконы, у которого во время богослужения развивается за спиной орарь (длинная широкая лента), как бы являют собой летающих ангелов. По этому поводу Н. В. Гоголь пишет: «Затем берет, поцеловав, орарь — узкое длинное лентие, принадлежность диаконского звания, которым подает он знак к начинанью всякого действия