Китайский агент - Майкл Муркок

От удивления дядюшка Эдмонд вновь зашёлся кашлем. Прокашлявшись, он решил, что это и есть те самые люди, о которых предупреждал Джерри, когда велел не продавать бумаги. Хитрый старик тотчас смекнул, что подворачивается шанс поднять цену выше пятнадцати фунтов. Возможно, даже до двадцати…

Тощее старческое тело согнулось пополам в приступе радостного кашля. Канг и Чанг терпеливо ждали, когда он успокоится.

Канг, который, как зачарованный, смотрел на это жуткое привидение в дверном проёме, вдруг поймал себя на неясной мысли… В стоявшей перед ним старой развалине ему почудилось какое-то смутное сходство. Это кошмарное видение что-то напоминало ему, но он никак не мог вспомнить что…

Дядюшка Эдмонд взглянул на него и ощерил беззубый рот. Из открывшегося чёрного провала потянуло, как из выгребной ямы.

— Проходите… кхе-кхе… джентльмены, — заговорил старик, исходя учтивостью. — Простите за беспорядок… кхе-кхе… Не ожидал гостей…

Он отодвинул в угол кучу отбросов, лежащих у порога. Из неё что-то выскочило с обиженным писком и юркнуло во двор.

— Не желаете ли что-нибудь выпить? Кхе-кхе…

Канг поперхнулся и, выпучив глаза, с ужасом посмотрел на дядюшку Эдмонда.

— Сюда, джентльмены… кхе-кхе… — пригласил тот, отступая в сторону и пошире открывая дверь.

Сдавленно покашливая и двигаясь, словно загипнотизированные удавом кролики, Канг и Чанг вошли в отвратительное логово дядюшки Эдмонда. На пороге комнаты они остановились и переглянулись, в то время как старик остался позади, чтобы закрыть все замки, запереть засовы, накинуть цепочки на тот случай, если Джерри появится во время делового разговора. Канг и Чанг восприняли эти его манипуляции как намёк на то, что могут вообще никогда не выйти отсюда. Несомненно, это ловушка!

Если у них ещё и оставались какие-то надежды, то лишь на то, что, уверенный в себе и могуществе своей подпольной империи, Корнелл будет действовать не слишком продуманно.

А их долг — вести себя сообразно обстоятельствам и стремиться к победе, какими бы терниями ни был усыпан путь к ней!

— Ну, джентльмены, — пробубнил дядюшка Эдмонд, проводив двух китайцев в своё святилище, — чем могу служить?

Канг и Чанг непонимающе уставились на него.

— Извините, сэр… — пробормотал наконец Канг, — но мы… Как бы это сказать… не совсем вас понимаем…

«Или старик разговаривает на каком-то иностранном языке, — подумал он. — Корнелл мог навербовать себе агентов по всему миру…»

Дядюшка Эдмонд сочувственно покашлял, посмотрел на них и повторил свою тираду помедленнее:

— Джентльмены… чем могу служить?

Но китайцы, похоже, опять не поняли. Дядюшка Эдмонд окинул их с головы до ног презрительным взглядом, сердито кашлянул и спросил без обиняков:

— Вам бумаги нужны?

Лицо Канга просветлело.

— Да, да! — закивал он.

Дядюшка Эдмонд подошёл к своему ложу и присел на тюфяк. Похожий на старого грифа, почуявшего добычу, он изучающе поглядел на китайцев и перешёл к делу.

— Сколько вы готовы отвалить за них, джентльмены?

Чанг придвинулся поближе к шефу и шепнул ему на ухо:

— Наверно, это агент Корнелла! Возможно, англичанин ищет контакта с нами и подставил своего посредника, чтобы обсудить цену за чертежи…

Канг хмуро зыркнул на него, и Чанг умолк.

«Если это верно, — подумал „Конфуций“, — тогда шансов у нас никаких. Восемьдесят фунтов — смешная сумма…»

— Бумаги здесь? — спросил он. — У вас?

— Может быть…

Дядюшка Эдмонд хитро ухмыльнулся и, поковырявшись в носу, вытер палец о тюфяк.

А «Конфуций» никак не мог избавиться от мысли, что в облике этого старика было что-то знакомое. Ещё не осознавая этого, он уловил почти незаметное фамильное сходство между Джерри и его дядюшкой.

Нетерпеливо потоптавшись, Чанг снова зашептал на ухо шефу:

— Мы наверняка не сможем заплатить столько, сколько затребует Корнелл! Я вижу только один выход, товарищ Канг…

— Угу, — буркнул «Конфуций» и, не сводя с дядюшки Эдмонда насторожённого взгляда, сунул руку в карман. Терять им нечего. Конец в любом случае будет один, но если подворачивается шанс добыть чертежи, надо попытаться!

Собравшись с духом, он вытащил из кармана кольт. Чанг сделал то же самое. Увидев два направленных на него револьвера, дядюшка Эдмонд вытаращил глаза. Он не ожидал, что дело обернётся так круто. Хотел выколотить побольше из этих друзей — только и всего. Приступ безудержного кашля свалил его на тюфяк.

Приняв это за военную хитрость, Канг решительно шагнул вперёд и приставил к голове старика дуло револьвера.

Не отрывая от него испуганного взгляда маленьких блестящих глаз, дядюшка Эдмонд кашлял все отчаяннее:

— Кхе-кхё… кхе… кхе-кхе-кхе… Кхэх!

Чанг прислушался и опять зашептал:

— Вам не кажется, товарищ Канг, что он кашляет как-то… зашифрованно?

«Вряд ли, конечно», — подумал «Конфуций», но на всякий случай кивнул головой.

— Заткнись, империалистическая акула! — рявкнул он.

Дядюшка Эдмонд испугался ещё больше и попытался сдержать кашель. Тело его конвульсивно затряслось, а землистое лицо побагровело от натуги.

— Это нервный… кхе-кхе-кхе… кашель… джентльмены… — просипел он, пытаясь оправдаться.

— Показывай, где бумаги! Быстрее! — продолжал командовать Канг. Для них забрезжил луч надежды, и он торопился закрепить успех. Может, им и удастся опередить Корнелла.

Дядюшка Эдмонд с трудом поднялся на ноги и, содрогаясь от сдерживаемого кашля, сгорбившись, стоял рядом с постелью.

Китайцы в отчаянии упёрли ему в живот револьверы.

— Не надо! — заныл старик. — Не стреляйте… кхе-кхе…

— Где бумаги?! — завопил «Конфуций». От нервного перенапряжения его голос сорвался на истерические ноты.

Он инстинктивно оглянулся. В любую минуту стены лачуги могут рухнуть под натиском шайки наёмников Корнелла.

Несмотря на смертельный испуг, страх не до конца парализовал дядюшку Эдмонда. Эти китайцы хотят отнять у него бумаги. Джерри обещал по меньшей мере десять фунтов… Надо их как-то провести, но как?..

И тут у дядюшки Эдмонда родилась идея. Он показал через окно во двор, на свою кучу.

— Там… — пробормотал он. — Я спрятал их там…

Оба китайца, отталкивая друг друга, бросились к грязному разбитому окну и, выглянув во двор, уставились на мерзейшую груду разного хлама, которая была самым большим достоянием дядюшки Эдмонда. «Это мой хлеб с маслом», — частенько говаривал он.