Стриптиз на 115-й дороге - Вадим Месяц

Я вспомнил нашу прогулку по порогам горной реки, кишащей маленькими скоростными раками, похожими скорее на крупных насекомых, нежели на ракообразных. Подростки прыгали с обрыва в омут под руководством их безумного папаши: тот участия в экстриме не принимал, но жестко инструктировал своих мальчиков. Мы с Джоном от прыжков воздержались, решив, что из такого отчаянного возраста уже вышли.

Шултайз раскинул руки в широком хозяйском жесте:

– Давайте я проведу экскурсию по дому! Я установил джакузи на втором этаже. Хочешь принять ванну? – обратился он к моей супруге, но та пропустила вопрос мимо ушей.

Тогда он переключился на меня:

– Хочешь принять ванну, Дыма? – И без перерыва продолжил: – Кевин, где ты? – Кевин? – Он обернулся к Наташе доверительно. – Это мой работник. Я нанял себе работника.

– Ты делаешь успехи, – ответила жена. – Как давно ты купил этот дом?

Джон на секунду задумался:

– Три года назад… Но вы еще не видели мою вторую гостиницу. Я решил сделать гостиничный комплекс. Вы будете там ночевать. В моей master bedroom, – заголосил он довольным голосом. – Присоединяйтесь. Это отличное вложение денег: минеральные источники… вода, богатая серой… лесной воздух… Компания «Тошиба» берется за восстановление курорта. Вы ходили в купальни? Там музей. Храмы здоровья. Дыма, ты должен помнить. Ты делаешь сейчас хорошие деньги?

Я кивнул, поймав на себе недовольный взгляд Наташи.

– Пошли к столу, – вновь затрубил Джон, прошел первым на кухню и достал из морозилки большую бутылку Gray Gus. – Купил на последние деньги, – объяснил он. – В честь нашей дружбы. Сто баксов. Представляешь?

Я вновь обнял его, бормоча слова умиления. В комнату вошел Кевин, низкорослый, щуплый паренек в больших роговых очках. Он держался скромно и предупредительно.

– Из еды у нас есть хлеб и маргарин, – сказал он. – Я могу сделать тосты.

– Отличная жратва, – отозвался я. – К тому же мы не голодны.

Джон представил нам Кевина:

– Месяц назад комиссовался из Ирака – и сразу ко мне!

– Из Ирака? – заинтересовалась супруга. – Ну и как там?

К американским войнам последнего времени она относилась недоверчиво.

– Так себе, – сказал Кевин. – Но платят хорошо…

Он включил тостер и сунул туда два квадратных куска американского бутербродного хлеба. Джон тем временем порезал маргарин на несколько кусочков, положив под пачку старый спортивный журнал. Открыл бутылку и плеснул всем присутствующим граммов по сто: удивительно, но в его быту сохранилось четыре одинаковых стакана.

Жена первая потянулась за рюмкой: видимо, чтобы снять напряжение.

– Джонни, – сказал я, – извини Христа ради, но я сегодня не пью.

Кажется, при этом я покраснел.

– Ничего страшного, – отозвался Шултайз. – Я и без этого рад тебя видеть. Мы с ребятами выпьем за твое здоровье, лады?

Они подняли бокалы, и я с ужасом увидел, что на правой руке у Кевина… шесть пальцев. Поначалу я решил, что мне померещилось, – тем более, выпив, он спрятал руку в карман. Когда Кевин взялся за сэндвич, мне удалось разглядеть его кисть. Шесть пальцев. Феномен природы!

– Почему тебя комиссовали, брат? – спросил я приветливо.

– Из-за ноги, – засмеялся он. – Я расшиб себе колено, когда упал на бетон. Полежал в госпитале, потом вернулся домой. Я родился здесь, в Шарон-Спрингс. Тебе у нас нравится?

Я вышел на улицу покурить. От увиденного меня немного подташнивало; к тому же я устал с дороги. Ночь была темнее темного, только беленая облицовка домиков вдоль улицы кое-как разряжала эту беспросветность. Неистово звенели сверчки, где-то в центре города взлетали немногочисленные фейерверки. Когда-то мы с Джоном смотрели здесь выступление художественной самодеятельности, и я подумал, что Шарон-Спрингс похож на городок, в котором снимался «Кошмар на улице Вязов».

Ко мне присоединилась подвыпившая супруга. После двух порций водки к ней неожиданно вернулись благосклонность и озорство. Она подобрела, что в компании моих друзей случалось редко.

– Здесь не так уж плохо, – сказала она, демонстративно вдохнув свежего воздуха. – Все хорошо, если бы не Джон. Что вас вообще связывает? Ты же теперь не пьешь…

– Вот именно, – сказал я, пытаясь вызвать ее расположение. – Я не пью и не понимаю, что тебя постоянно раздражает. Хороший городок, забавные люди.

– Зачем ты притащил меня сюда? – начала заводиться Наташа. – Не нашел места получше? Дай-ка лучше сигарету…

Я протянул свою пачку, дал супруге прикурить, когда она после некоторой возни вытащила сигарету.

– Послушай, – ответил я как можно спокойнее, – когда-то мы присягнули друг другу. Разве этого мало? К примеру, я присягнул тебе и воспринимаю это как должное. Жизнь устроена достаточно просто.

– Присягнули? – взвилась она. – Нажрались, как козлы, плясали вокруг костра, порезали себе руки. Нет, тот Новый год я запомню навсегда. Он – лузер. Понимаешь, лузер! Неудачник… рэднек… алкоголик…

– Мы индейцы, Наташа, – бормотал я в ответ. – И у нас обоих есть мечта. У него своя, у меня – своя. И этим мы очень похожи… Боюсь, тебе этого не понять…

Утром Джонни принес ей цветы: белые гладиолусы, которые, наверное, срезал на дворе у соседей. Мы с женой сидели на кровати в главной спальне Джона Шултайза. Наташа брезгливо рассматривала подоконник в черных следах копоти, пыльный графин с расколотой крышкой, стоптанные домашние тапочки, валявшиеся кверху подошвами в прихожей. В постели она нашла клок рыжих женских волос: то ли вырванных кем-то в порыве страсти, то ли выпавших из шиньона.

– Я хочу вас познакомить со своими постояльцами, – заорал Джон. – Евреи из Бостона. Чудные старушенции. Давайте сфотографируемся вместе! Я и камеру вчера зарядил. Вставайте скорей. Вы любите евреев?

Наташа сообщила, что пойдет в «Крошку Мэри» выпить кофе, и исчезла. Я сказал Джону, чтобы он рассчитал гостей и ждал меня на ресепшен. Закурил, вспоминая, как два года назад мы нашли с ним труп старого оленя, пришедшего умирать в одну из заброшенных купален. Следы тления уже изрядно тронули плоть, шерсть кое-где отслоилась, голова, зацепившаяся рогами за перила лесенки, ведущей к ваннам, была неестественно закинута набок. Я подумал, что перед смертью в глазах оленя могли проплывать картины прошлого: отдых на водах… барышни в белых шуршащих платьях… мужчины в котелках и с сигарами во рту… детки в полосатых купальных костюмах…

Я встал, быстро причесался и пошел по старой шаткой лестнице на встречу со своим другом. Внизу раздавался странный грохот, похожий на звуки выстрелов, и радостный смех Джона Шултайза, бросившего вызов тщете.