Золотые слезы - Лори Макбейн

— Не беспокойтесь, моя дорогая, — снисходительно улыбнулся он. — Все пройдет гладко, так, как я задумал. Остальное лишь вопрос времени и терпения. Уверяю, у меня хватает и того и другого.

Остаток вечера пролетел быстро и весело. Брендан принес свою скрипку и в сопровождении оркестра сыграл несколько мелодий. Музыкальные и добродушные калифорнийцы высоко оценили его искусство, тем более что традиционные испанские мелодии, в которые гармонично вплетались фольклорные напевы Ирландии, звучали невероятно живо, красочно и своеобразно. Брендан, как всегда, был неоспоримой звездой вечера и нежился в лучах популярности, раскланиваясь и принимая аплодисменты, вызванные такой удачной импровизацией. Веселье продолжалось до тех пор, пока горизонт не порозовел, окрашенный первыми лучами восходящего солнца. Только тогда гости стали расходиться по комнатам, гостиная опустела, в коридорах постепенно затихали голоса и смех. Mapa легла в постель и прислушивалась к пробуждению жизни на заднем дворе, но вскоре незаметно для себя заснула.

Николя Шанталь стоял в глубокой задумчивости у окна и через переплет решетки наблюдал за тем, как кусок неба на востоке менял свой цвет с бледно-розового на пурпурный. На душе у него было пусто и холодно. Как он мог так жестоко ошибиться! Николя готов был поклясться чем угодно, что эта женщина — актриса Mapa О'Флинн. Пришлось объехать все побережье, посетить десятки ранчо и поселений золотоискателей. И когда он уже решил, что поиски увенчались успехом, судьба привела его к женщине, которую зовут Амайя Воган. Каким надо было быть глупцом, предполагая, что фортуна ни с того ни с сего станет ему подыгрывать!

Николя посмеялся над собственной наивностью и вспомнил, как вначале не поверил глазам, увидев в ресторане отеля в Сакраменто-Сити ту самую женщину, за которой охотился без малого два года. Мыслимое ли дело, что два человека могут случайно встретиться на другом конце света спустя столько лет! Как игрок, Николя не должен был принимать пари фортуны, когда ставка настолько высока.

Два года. Неужели такой огромный срок отделяет сегодняшний день от того, когда Николя стоял у постели Джулиана и смотрел, как тот страдает и шепчет в бреду потрескавшимися от жара губами имя женщины, принесшей ему столько зла? Он ничем не мог помочь бедному юноше и мучился от сознания собственной беспомощности. Тогда он поклялся отыскать ее и отомстить за Джулиана. На следующее утро Николя бросился в отель, где она жила, и узнал, что всего лишь несколько часов назад женщина уехала на континент. Тогда Николя нанял частных детективов и принялся за поиски с еще большим рвением, хотя плохо представлял себе, как отомстит, когда поиски закончатся. Вскоре он получил донесение, что женщина обнаружена в Париже и живет в отеле с каким-то человеком по фамилии О'Флинн. Николя тут же решил, что это ее муж, который, вероятно, слишком редко показывается дома и понятия не имеет, чем занимается ветреная женушка в его отсутствие.

Однако прежде чем Шанталь успел выехать в Париж, чтобы настигнуть ее и призвать к ответу, О'Флинны бесследно исчезли, бежав из отеля среди ночи и не заплатив по счету.

Николя продолжал поиски, предполагая, что актерская судьба рано или поздно забросит их в Лондон, Париж или Дублин — поскольку они ирландцы, но неожиданное событие заставило его отложить на время месть. В Калифорнии нашли золото, и Николя, подобно тысячам других авантюристов, отправился туда, чтобы разбогатеть. Он разыскал своего давнего приятеля Карла Свенгаарда и буквально вытащил того из мягкой постели, где он забавлялся с пышнотелыми белошвейками. Лишь кипучая энергия Николя помогла преодолеть природную шведскую медлительность и раздражительность. Немало сил и времени потратил он на то, чтобы доказать Карлу целесообразность перемены в его жизни.

Вдвоем они быстро подготовились к путешествию и оказались в Нью-Йорке уже весной сорок девятого года. Им пришлось выложить колоссальную сумму — семьсот долларов — за билеты на пароход, направлявшийся в Калифорнию через Панамский перешеек. Однако если учесть, что вместо семи месяцев, за которые большинство старателей добирались до Калифорнии на кораблях, огибающих мыс Горн, им предстояло пробыть в пути всего месяц, то игра стоила свеч. Николя хорошо запомнил, как стоял на палубе парохода, поднявшего якорь в Нью-Йорке. Причал и пирс заполняли толпы людей, пришедших проводить родных и близких в плавание навстречу неизвестности, а может быть, и смерти. Его не провожал никто.

Перегруженный пароход медленно продвигался по штормовой Атлантике, не удаляясь далеко от восточного побережья и держа курс на Чарльстон. Мимо проплывали саванна, песчаные пляжи и топкие низины Флориды. Влекомые теплым течением Гольфстрима, они вскоре достигли побережья Кубы и, миновав старую крепость, охранявшую вход в бухту Морро, бросили якорь в Гаване. Затем, оставив позади буйную растительность садов, плантации сахарного тростника и цитрусовых, принадлежащие богатым землевладельцам, живущим в белоснежных особняках, утопающих в зелени окрестных холмов, они углубились в Карибский бассейн. После захода в Кингстон на Ямайке они направились к Чагресу. Оттуда им предстояло пройти по Чагрес-ривер в глубь перешейка и добраться до Панама-Сити, где их ждала пересадка на другой пароход, который должен был доставить их в Калифорнию. Первые пятьдесят миль по реке путешественники проплыли в челноках, выдолбленных из бревен, — туземцы признавали только такой вид водного транспорта. Круиз по этим экзотическим местам мог бы доставить удовольствие, если бы не частые бури, пережидать которые приходилось на берегу в первобытных хижинах, где кишмя кишели москиты. С невероятным трудом они добрались до Крусеса, откуда их путь протяженностью в двадцать пять миль лежал по каменистой тропе, вьющейся через джунгли среди глубоких оврагов и высохших ручьев. Преодолеть этот путь предстояло на мулах. Пять дней они боролись за жизнь в тропических лесах Панамы под проливными дождями, которые размывали почву, когда приходилось передвигаться по колено в красной глине. Тучи мошки и москитов одолевали изможденных людей, чья одежда, пропитанная дождем и соленым потом, быстро истлела и превратилась в лохмотья, лишив их тела последней защиты от безжалостных тварей.

Благополучно перенеся выпавшие на их долю испытания, приятели оказались в Панама-Сити, обнаружив в его окрестностях огромный палаточный городок, где несколько тысяч золотоискателей с нетерпением ждали парохода в Калифорнию. Панама-Сити, некогда служивший оплотом испанских конкистадоров, намеревавшихся при помощи украденного у инков золота завоевать Новый Свет, теперь пришел в полный упадок. Город являл собой жалкое зрелище: заросшие бурьяном площади, разрушенные деревянные постройки, полуразвалившиеся глинобитные стены, которые почти исчезли под переплетенными щупальцами вьющихся и ползучих растений. Крепость, возведенная для защиты от пиратских набегов и когда-то прекрасно оснащенная, теперь лежала в руинах; от католического собора остался лишь остов, выжженный огнем и разграбленный нечестивцами.

В большинстве своем золотоискатели, населявшие город, страдали от дизентерии, малярии и холеры, настоящим рассадником которых были джунгли. Люди маялись от безделья, играли в карты и пили, ожидая парохода из Перу, который переправил бы их в Калифорнию. Мало того, что им пришлось довольно долго существовать в нечеловеческих условиях, вскоре выяснилось, что купленный ранее билет на пароход действителен только до Чагреса и вовсе не гарантирует получение койки на долгожданном перуанском судне. Из-за перегрузки линии пароходная компания взвинтила цены на билеты, и приятелям удалось попасть на пароход лишь потому, что у них оказалась в запасе лишняя тысяча долларов. Те же, кто был неизлечимо болен или стеснен в средствах, остались в Панама-Сити.