Пробуждение - Нефер Митанни

Сергей всё ещё не верит в случившееся. События этой ночи кажутся сказкой с нереально счастливым концом. Им удалось уехать из поместья незамеченными.

Вот он надевает заветное кольцо на невесомый пальчик, потом чувствует непривычную прохладу металла на своей руке. "Венчается раб Божий Сергий рабе Божией Анне…», - чуть нараспев звучит голос священника, и Сергей прикладывается к образу Спасителя. "Венчается раба Божия Анна рабу Божию Сергию, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь", - продолжает батюшка, благословив невесту и дав ей приложиться к лику Богородицы. Вот, соединив их руки, священник трижды обводит Сергея с Анной вокруг аналоя,** пальцы девушки трепещут от волнения, которое всё больше и больше овладевает ею. Чувствуя это, Сергей ободряет её лёгким, почти неощутимым пожатием, и пальчики отвечают ему, расслабляясь и покорно замирая. Когда Сергей наклоняется к смущённому лицу Анны, едва-едва дотрагивается до её губ, она вздрагивает и опирается на его руку.

Выйдя из церкви, они едут в ночь. Придерживая правой рукой жену за талию, он чувствует, как она напряжена. Анна опускает голову ему на грудь и с улыбкой смотрит в глаза. Он, как всегда, тонет в её взгляде, растворяется в исходящем из её глаз свете. Вокруг нет ничего, кроме этих глаз и лица. Осыпав поцелуями милые черты, Сергей останавливается на её губах. Тёплые розовые лепестки трепещут, словно испугавшись происходящего, он слышит в своей груди удары её сердца и чувствует её смятение, продолжает с нежной настойчивостью и вдруг она, уступив, отвечает на его поцелуй. Оставив поводья, вообще забыв о лошади, Сергей, как изнывающий от жажды путник, дошедший до желанного источника, пьёт и пьёт дыхание Анны. Внезапно она отстраняется от него и, стыдливо опустив пылающее лицо, произносит смущённо:

- Серёжа, что ты делаешь со мной?..

- Я всего лишь, как велел батюшка, целую свою жену, - усмехается он и поднимает за подбородок её лицо. – Что-то не так? – он с беспокойством смотрит ей в глаза.

- Нет… - она прячет лицо у него на груди, - просто я… немного замёрзла.

- Да, да, конечно! Прости, - плотнее закутав её в свой плащ, Сергей пришпоривает лошадь.

Наконец, свернув с дороги и углубившись в лес, они остановились у ворот небольшого двухэтажного дома, стоящего на опушке. Сергей спешился, открыл ворота, взяв лошадь под уздцы, завёл во двор.

- Где мы? – Анна с тревогой огляделась вокруг. – Как здесь тихо и… безлюдно…

- Не бойся, любимая, - Сергей, улыбаясь, ободряюще взглянул на неё, - это дом, в котором мой отец иногда жил. Он был нелюдимым человеком, особенно овдовев, вот и построил нечто вроде одинокой берлоги, - объяснил Петрушевский и добавил: - Мы побудем здесь дня два-три… Нас никто не потревожит.

- Мы здесь будем… одни? – тихо спросила она, краснея и опуская глаза.

- Конечно, - кивнул Сергей и широко улыбнулся, весёлые искры промелькнули в его глазах. – Не тревожься, я смогу позаботиться о тебе, - успокоил он, сделав вид, будто не понимает истинной причины её беспокойства.

- В церкви я не видела Архипа… Разве он не будет с нами? – вновь спросила Анна.

- Увы, на этот раз я оставил его в столице, - отвечал Сергей, - поверь, у него полно хлопот перед нашим приездом, - усмехнулся он.

- Это похоже на убежище разбойников, - заметила Анна, окидывая двор изучающим взглядом, хотя в сумерках почти ничего нельзя было различить.

- Так оно и есть, - засмеялся Сергей, - я – самый свирепый разбойник в округе, похитил тебя и тайно сделал своей женой. Так что, сударыня, теперь вы принадлежите государеву преступнику.

С этими словами он снял её с лошади и понёс в дом.

- Опусти меня, - смущаясь, попросила Анна едва они перешагнули порог.

- Наверху есть спальня с камином, - сказал Сергей. Ему хотелось самому унести жену, но, пересилив себя, он уступил её просьбе.

- Я привёз туда тёплые вещи и еду. Ты, наверное, голодна. Идём, - взяв Анну за руку, он повёл её по крутой лестнице, освещая дорогу тремя свечами, укреплёнными на канделябре.

Поднимаясь по скрипучим ступеням, она с некоторым волнением оглядывалась вокруг. На тёмных стенах тут и там устрашающе скалились морды охотничьих трофеев. В тусклом свете они казались особенно зловещими, как и старинные портреты в массивных рамах, висевшие вдоль лестницы. В бликах свечей давно исчезнувшие лица оживали, провожали неодобрительными взглядами идущую по лестнице пару. Анна невольно вздрогнула.

- Не бойся, - Сергей крепче сжал её похолодевшую руку, - это сейчас тут так мрачно… Днём вполне сносно, - он улыбнулся. - Мои предки не были ангелами, однако теперь это всего лишь портреты на ветхих холстах, - пошутил он.

Они вошли в небольшую комнату. Высокая старинная кровать, покрытая старомодным штофным*** покрывалом иссиня-красного цвета, камин напротив, кресло у окна с плотно задёрнутыми портьерами из штофа в тон покрывала да маленький столик – вот всё убранство спальни.

- Погоди, я должен привязать лошадь, - снимая саблю, сказал Сергей.

- Можно, я с тобой? – Анна обеспокоенно посмотрела на него. Её лицо побледнело, глаза лихорадочно блестели.

- Не бойся, - он ободряюще улыбнулся и поцеловал её в щеку, - я мигом…

Она осторожно присела на край кровати и, как всегда в минуты сильного волнения, принялась расплетать-заплетать кончик косы.

- Ну, хорошо, если ты так боишься, вот ключ, запрись изнутри, - с улыбкой разрешил Сергей, протянув ей ключ.

Он ушел. Анна не стала запирать дверь. Её страшила обстановка этого дома, его пугающая, какая-то нереальная тишина, к страху примешивалось безотчётное волнение, внезапно охватившее её во время венчания. Сам обряд прошёл для неё словно во сне. И лишь когда - ещё в церкви – губы мужа скользнули по её губам, она едва не лишилась чувств и, наверное, упала бы, если бы не рука Сергея. Прислушиваясь, она продолжала сидеть на краю кровати, словно затаившись, старалась почти не дышать. Мысли путались, наталкиваясь друг на друга. Вдруг послышался какой-то шорох. Анна напряглась, на мгновение ей показалось, что кто-то дотронулся до её плеча. Вскрикнув, она упала, потеряв сознание.

Услышав крик жены, Сергей взлетел по лестнице, распахнул ногой двери и бросился к Анне.

- Аня, Анечка! Родная моя, очнись, - он прижал её к себе и постарался привести в чувство.

Однако его попытки были тщетны. Словно