Как ты прекрасна! - Элфин Глейд

— Только то, что сказал, — ответил он ей после небольшой паузы. — Мы с тобой не любовники, Уинетт. Ведь ты была еще ребенком, да к тому же и напилась. Неужели ты и в самом деле могла предположить, что я воспользовался ситуацией?

Он замолчал, глядя ей в лицо в ожидании ответа.

Гвендолин тихо произнесла:

— Господи, мне пришлось столько лет притворяться, что я — не я, а другой человек. Я не позволяла себе увлечься кем-нибудь, влюбиться, считая, что иначе мне придется все рассказать. Вы — мужчина. Вам не понять. Но тогда, после той ночи и всего, что наговорил мне Юджин… после того, как заставил меня понять, что все остальные мужчины будут думать, что со мной…

— Перестань, — резко оборвал ее Даниел. — Неужели ты пытаешься мне сказать, что из-за этого лишила себя любви, наслаждений, удовольствий чувственности? Но ведь ничего же не было! Я и пальцем тебя не тронул!

Даниел легонько потряс ее и застонал, увидев, что она не может больше сдерживать слез.

— А утром вы сказали, что…

— А, вот ты о чем. Мне вовсе не хотелось, чтобы все так вышло. Но… я был так же потрясен, как и ты, просто мне удалось скрыть это. Знаешь, потом я пытался связаться с тобой, — добавил он, пытаясь поймать ее взгляд, но она упорно отворачивалась. — Когда я вернулся из Ванкувера, то решил найти тебя, но в фирме мне сказали, что ты не оставила адреса… Ответь, ты именно поэтому порвала с Оскаром? — совсем тихо спросил Даниел. — Потому, что он захотел…

Гвендолин отчаянно затрясла головой, не давая ему договорить, и нервный смешок сорвался с ее губ.

— Нет, не поэтому. Меньше всего на свете Оскару хотелось моей любви.

— Но ведь ты-то до сих пор любишь его, да?

— Люблю его? — Она бросила на Даниела изумленный взгляд. — Я никогда не любила его. Мы были только друзьями, да и то вряд ли. Просто нам было удобно время от времени встречаться. — В голосе ее прозвучала неожиданная горечь. — Это ничем не грозило.

— Ох, Уинетт, что же я сделал с тобой! Я и представить не мог… У меня и в мыслях не было, что…

Гвендолин покачала головой.

— Это не ваша вина, во всем виновата только я одна. Прежде всего мне не следовало вести себя подобным образом, тогда Юджин ни за что бы… — Она услышала, как Даниел застонал, и замолчала.

— Ты же была еще совсем девочкой! — Он пристально посмотрел на нее и добавил: — И позволь сказать тебе вот что. Если бы с тобой действительно занимались любовью, то, как бы пьяна ты ни была, ты бы этого не забыла.

Ее дыхание стало прерывистым, а сердце застучало быстрее.

— Но мне очень хотелось этого, — услышала Гвендолин его слова. — Наверное, именно из-за этого я еще больше рассердился на тебя, ведь я отчаянно хотел тебя обнимать и целовать. Собственно говоря, и сейчас хочу…

Гвендолин уставилась на него, ощущая, как все внутри нее дрожит.

— Это невозможно, — шепотом возразила она. — Невозможно после всего, что случилось этим вечером. Ведь Юджина могли слышать и те, кто приехал на конференцию, ваши деловые партнеры…

— К черту и Юджина, и деловых партнеров! Самое главное для меня — это ты и мои чувства к тебе. Мне нужна твоя любовь, Уинетт, — заявил он.

— Потому что вам меня жаль? — резко спросила она, отказываясь поверить ему. — Потому, что вам кажется, будто я…

— Потому, что я испытываю желание, сопротивляться которому у меня нет больше сил… Меня с самого начала тянет к тебе!

И тут, пока Даниел опускал голову, наклоняясь к ее губам, Гвендолин послышалось, как он произнес:

— Я не могу без тебя.

Бесполезно было приказывать себе остановить его. Голос рассудка умолк, а чувства невероятно обострились.

Она вздрогнула, когда его руки нежно прикоснулись к ее волосам, лаская. Он целовал ее медленно, словно ему хотелось насладиться каждой долей секунды этого блаженного мгновения. Его губы скользнули по ее губам, затем еще раз и еще, и вот уже их уста слились в поцелуе, тела страстно желали того же.

— Если ты почувствуешь, что не хочешь меня, ты ведь скажешь мне, правда? — прошептал Даниел между поцелуями.

Если она не захочет его? Неужели ее желание не очевидно? Мысль об этом промелькнула в голове Гвендолин, когда она прильнула к Даниелу, непроизвольно вонзая ноготки в его мускулистую спину. Это была мгновенная, инстинктивная реакция на страсть, с которой он целовал ее. Даниел склонился над ней, и она откинулась на диван, чувствуя, как неровно и глухо бьется его сердце, а напряжение его тела передается ей.

Закрыв глаза, Гвендолин представила себе его тело — гладкую шелковистую кожу, сильные мускулы, мужественную фигуру. Дрожь пронзила ее. Но когда Даниел ошибочно принял ее содрогание за отказ и слегка отстранился, она с новой силой прильнула к нему. И в ту же секунду он отозвался на этот безмолвный призыв, обняв ее и прижав к себе, целуя шею, лаская округлые груди.

Казалось, везде, где его губы прикасались к ней, кожа загоралась чувственным огнем. Гвендолин так хотелось, чтобы он ласкал ее, что, когда кончик его языка проник между ее губами, она застонала. Это был еле слышный, почти жалобный стон, но, уловив его, Даниел вновь поцеловал ее — так пылко, что наслаждение закружило ее в сладостном водовороте блаженства, от которого она выгнулась, стремясь еще теснее прижаться к Даниелу.

Гвендолин захотелось самой ласкать его, целовать, наслаждаться его телом… Когда он оторвался наконец от ее губ и приник к ямочке у основания шеи, она вновь застонала. Его руки прикоснулись к ее груди, и она почувствовала страстное желание снять разделяющую их одежду. Однако он сам догадался, предупредил ее мысли и, заведя руку ей за спину, расстегнул молнию на платье. И вот уже покорная движению его руки тонкая ткань упала с ее плеч, и Даниел хрипло пробормотал:

— Если бы тогда, в день нашей первой встречи, мы были с тобой близки, я бы начал вот так — медленно и бережно, стараясь не напугать тебя и не потерять головы.

Даниел гладил ее, нежно сжимая груди, затем нашел предательски напрягшиеся соски и принялся водить по ним пальцем, шепча:

— И ты бы почувствовала именно то, что чувствуешь сейчас, и твое прекрасное, женственное тело желало бы близости так же, как сейчас. Я понял бы, что тебе еще неизвестна эта близость, которой я хочу, неизвестно желание, которое заставляет мужчину ласкать тело женщины, ласкать не только руками, но и губами, и языком…

Говоря это, Даниел осторожно снял с нее шелковый бюстгальтер, и в приглушенном свете бра ее кожа показалась ему полупрозрачной, словно светящейся изнутри. А темные, болезненно напрягшиеся соски словно безмолвно молили о близости, которую он только что обещал.

— И ты смотрела бы на меня именно так, как смотришь сейчас. И твое тело выглядело бы сплошным искушением. И у меня не хватило бы сил сдерживаться, и я бы притронулся к твоей груди… попробовал ее на вкус…