Мой визави - Настасья Карпинская

− Так… мой грустный друг, мне нужна колбаса, самая жирная вкусная большая и …

− И вредная, − закончила я за подругу.

− Ага, прям как я.

Два часа в компании неунывающей Баевой я выдержала, теперь надо как-то добраться до дома, закрыть дверь и не пускать её на порог, как минимум неделю, иначе она сведет меня с ума.

Как только мы сели в машину, я приоткрыла окно и закурила.

− Ты много куришь, − вот кто бы, блин, мне об этом говорил.

− Сдохну быстрей. Будешь по праздникам мне приносить цветочки на могилку? – я улыбнулась и мило похлопала ресницами.

− Жуть какая, − Настя передернула плечами и вернула взгляд на дорогу. − Меня твой чёрный юмор коробит.

− Расслабься. Поживу ещё. Кому-то же надо портить вам всем жизнь и настроение. А кто, если не я, с этим справится на ура, − Баева удивленно косится на меня, а я выдыхаю дым и улыбаюсь. Черный юмор тоже юмор. Надо же как-то себя развлекать. – Что? Ты же сама просила перестать ныть. Вот я уже не ною.

− Зато шутишь так, что страшно становится.

***

− Привет! − Демид забрасывал сумку с экипировкой на заднее сиденье машины, когда я остановился у его офиса.

− Привет! – удивленно вскинул брови. Последнее время с Титовым у нас напряженные отношения, но, стоит признать, я сам в этом отчасти виноват.

− Усманов сказал, ты женишься, тебя можно поздравить.

− Ты, когда подобное собираешься сказать, предупреждай. Я так от твоих неожиданных словесных оборотов грохнусь, – я лишь ухмыльнулся, подкуривая сигарету.

− На свадьбу, как понимаю, не пригласишь. Но подарок я всё равно пришлю.

− Думаю, Вика будет себя чувствовать некомфортно в твоём присутствии, – Вика, блин. Стрипуха из клуба Орлова, а сколько заботы в голосе Демида. Где же эта пресловутая «суть», про которую так упорно вещал Усманов?

− Ты уверен в ней?

− Стас, лучше не начинай, − взгляд Демида потемнел, он уже готов её защищать. Любому глотку перегрызет, это чувствовалось в моментально неосознанно принятой стойке, во взгляде и тоне голоса.

− Ладно, молчу, – я примирительно вскинул руки в знак капитуляции. − Раз уверен, то совет, да любовь, – это искренне и от души. Если так любит, то пусть всё получится.

− Спасибо. Как понимаю, со Славкой поговорили. Нормально или опять до драки дошло? – перевел взгляд на мои руки, на автомате осматривая костяшки.

− Нормально. Бутылку бренди, оказывается, можно не только разбить об его голову, но и совместно выпить.

− Давно пора.

− Не могу не согласиться. Ладно, не буду задерживать, − мы пожали руки. – И … спасибо, что прикрыл тогда наши задницы в истории с Янкой.

− Не за что. Наблюдать, как вы бьёте друг другу рожи гораздо веселей, чем таскать вам передачки на зону, – Демид улыбнулся, а я направился к машине. Сегодня у меня выходной, незапланированный, но необходимый. Ромка после поездки к Лике хандрил, и мне это не нравилось. Разговоры не помогали. Что случилось, и почему он так резко захотел вернуться домой, узнать не удавалось. Сын молчал, как рыба, и отмахивался от меня в стиле: «Пап, всё нормально». Что-то рано у него секреты появились. Сегодня постараюсь его заинтересовать чем-нибудь. Может, в кино сходим на тот мультик, что он хотел посмотреть перед поездкой или просто дома займёмся ерундой какой.

− Знаешь, пока ехали, я тут подумала. Может, ты к нам в офис будешь обеды приносить? У нас кафе закрылось месяц назад, наши офисные овощи будут тебе очень признательны.

− Насть, что за бред?

− Нет, я серьезно, подумай. Всё лучше, чем собак на помойке кормить, – попрощавшись в тот вечер с Баевой, я ещё не знала, насколько эта её идея засядет в мою голову.

Отсиживаться дома, конечно, было хорошо, но реальная жизнь диктовала свои правила. Отпуск подходил к концу, и мне необходимо было вернуться в рабочее русло. Плюс ко всему уже не один раз звонил администратор фитнес-центра, уточняя расписание тренировок, на которые я не приходила. Проснувшись утром, решила, что пора вытаскивать голову из песка и что-то начать делать. Баева права, не произошло никакой катастрофы. Больно, неприятно, но, во-первых, сама виновата, во-вторых, это не конец света.

Просторный зал центра встретил оживлением, а привычная атмосфера отозвалась неприятной болью внутри.

− Здравствуйте! Девушка, можно закрыть абонемент?

− Здравствуйте! Аннулируем или переносим на другое время?

− Аннулируем.

− Хорошо, секундочку, − администратор застучала пальцами по клавиатуре. Подписав необходимые бумаги, уже хотела направиться к выходу, но звучание знакомого голоса почти пригвоздило мои ноги к полу. Обернулась. Стас разговаривал с кем-то из сотрудников, не обращая никакого внимания на меня. Мы встретились взглядом, но он, попрощавшись с собеседником, развернулся и пошёл в противоположную от меня сторону.

− Стас, − я окликнула его, нагоняя уже в одном из коридоров, − дай мне пять минут.

− Чего тебе?

− Я извиниться хочу.

− За что? За то, что бухаешь, как портовый грузчик? Так не по адресу. Перед родителями своими кайся. Мне это неинтересно.

− Ты можешь меня просто выслушать?

− Нет, не могу. Прости, я спешу.

− Стас! – хватаю его за руку. Он оборачивается.

− Болонка, ты свободна. Пошла вон, – холодный, равнодушный тон, и он сбрасывает мою руку с себя, словно ему противно моё прикосновение.

− Стас, выслушай меня! Пожалуйста, – глупые слёзы пеленой застилают глаза. Обидно от того, что даже извиниться не даёт, я ведь большего не прошу.

− Я знаю наперед каждое твоё слово, и мне это больше не интересно, – ровно произносит он и удаляется по коридору.

− Прости меня… − шепчу, прислоняясь спиной к стене в поисках хоть какой-то опоры. Лучше бы оплеуху влепил, наорал, отчитал. Да что угодно, только не так. Снова меня отфутболили, как надоедливую шавку.

Дорога домой, как в тумане, в собственных мыслях и сожалении. Как-то всё неправильно у меня получается, всё не то. Я снова совершила ту же ошибку, что и с Артёмом. Завязла в человеке, которому не нужна. Когда это началось, я не знаю. Не могу вычислить этот момент. Зато теперь знаю точную дату окончания. Он не хочет слышать даже моё «прости». Ему это не нужно, не имеет смысла. Закуриваю, сглатывая противный ком в горле. Он в чём-то прав, глупо тратить время на человека, который осознано стремиться к самоуничтожению. И сейчас, глотая слёзы вперемешку с никотином, я понимаю, что лучшее, что я могу для него сделать − это исчезнуть из его жизни, не появляться на его глазах, не надоедать. Просто исчезнуть… Отпустить его. Отпустить всё, что с ним связанно, оставляя себе лишь воспоминания о наших вечерах, наполненных теплом и пониманием, воспоминания о его руках, тёплых, нежных, доводящих меня до исступления, обрывки наших с ним разговоров, воспроизводя их словно на репите в своей голове. Это всё, что я могу себе позволить.