Дочь небесного духа - Андрей Буторин

– Прошу, прошу! – закивал Костя. – Чего же ты замерла? Что, так сильно тебя огорошил? – Парень заливисто рассмеялся.

Однако Надя все же сумела заметить, что смех его не был искренним. В Косте чувствовалось напряжение. Ведь он, хоть и был предателем, дураком отнюдь не являлся. А значит, прекрасно понимал, что именно она о нем думает. И, чтобы его слегка успокоить и расслабить, девушка тоже улыбнулась в ответ:

– Еще бы не огорошил! Просто чудеса какие-то. Надеюсь, развлечешь меня своей историей?

– Развлеку, развлеку. Ты заходи давай. Там, конечно, не хоромы, но все-таки.

Надя стронулась наконец с места и, согнувшись перед дверью, вошла внутрь жилища.

В веже царил полумрак и сильно пахло дымом. Впрочем, удивляться и тому, и другому не стоило. Свет проникал лишь через крохотное оконце, затянутое какой-то мутной пленкой – служившей когда-то, скорее всего, оболочкой некоего внутреннего органа оленя, – через открытый покуда дверной проем да сквозь отверстие в центре крыши, использующееся в качестве дымохода. Дым же давал выложенный из камней круглый очаг в центре земляного пола, устланного, правда, по краям жилища оленьими шкурами. Была здесь еще грубо сколоченная лавка, кособокое подобие стола, да низенькая лежанка возле одной из стен, также застеленная шкурами. Над невысоким, едва ли в метр рядом бревен загибались кверху, переходя сразу в крышу, гнутые жерди, на которых, опять же, были натянуты оленьи шкуры. Да и пахло внутри жилища, помимо дыма, теми же шкурами. Наде, во всяком случае, этот кисловатый запах не понравился.

– Садись, – показал на лавку Костя. – Налегай, вон, на рыбу, а то я мясо съел уже. Но и его сейчас принесут, так что не стесняйся, ешь, сколько влезет.

Куски жареной рыбы лежали в берестяной плошке и выглядели вполне аппетитно. Во всяком случае, при виде еды Надя поняла, что она на самом деле весьма голодна. Поэтому заставлять себя упрашивать она не стала: сбросила на лежанку бушлат, развязала бандану и подсела к столу.

Костя примостился с краю, продолжая с любопытством разглядывать девушку.

– Ну, давай, рассказывай, как ты здесь очутилась, – в конце концов не выдержал он.

– Нет уж, – проглотив большой кусок рыбы, глухо ответила Надя, – давай ты первый, а то я подавлюсь, если стану болтать. – Она и впрямь закашлялась, едва не проглотив незамеченную косточку, и Костя замахал на нее руками:

– Ты и впрямь пока помолчи! Ешь спокойно. Ладно, я первый начну. Тебе как, по порядку рассказывать или только самое главное?

Наде, конечно, хотелось побыстрее узнать обстановку в сыйте, но она опасалась вызвать у Кости подозрения странными вопросами, тем более что тактику поведения и свою «легенду» она еще не успела как следует продумать, а потому, вгрызаясь в очередной кусок рыбы, сделала свободной рукой круг – по порядку, мол.

И Костя Парсыкин, который, как помнила девушка, всегда был большим охотником до разговоров, вести которые предпочитал в основном сам, с видимым удовольствием начал свой рассказ.

Как оказалось, разгромленные в конце зимы возле Полярных Зорь варвары, точнее – их разрозненные остатки, не стали объединяться и разбрелись кто куда. Сам Костя присоединился к одной из таких групп численностью около пяти десятков человек, которую вскоре и возглавил, Костя хорошо помнил рассказы Нанаса об окрестных городах и о родном сыйте и понял, что в Мончегорск с Оленегорском им лучше не соваться, а вот в «благополучном» саамском поселении они вполне бы смогли устроиться. Какое-никакое оружие – ножи, топоры, луки, с десяток арбалетов, даже один карабин (в котором оставался, правда, единственный патрон) – у группы было, и, понадеявшись, что самое главное оружие – это внезапность, Костя решил отправиться к сыйту и напасть на него, чтобы взять власть в свои руки. Добирались они сюда долго, едва не месяц, и с большими трудностями. Несколько дикарей погибли от зубов и когтей диких животных, были на пути и другие опасности, но до сыйта Парсыкин свой поредевший «отряд» все же привел. И власть он тут захватил даже легче, чем ожидалось, – достаточно было один раз выстрелить из карабина, как саамы попадали ниц, признавая его едва ли не могущественным духом, спустившимся из Верхнего мира или поднявшимся из Нижнего. Так что верховным нойдом он стал без каких бы то ни было возражений. Правда, прежний нойд Силадан куда-то смылся. Но этому Костя не придал большого значения – что может сделать ему один старый саам, который, к тому же, наверняка уже отбросил копыта, лишенный еды и крова. Зато старейшин, чтобы не настраивать против себя людей, Костя оставил на своих «постах» – тем более с их помощью ему проще было разбираться в реалиях саамской жизни, да и все «хозяйственные» задачи он также свалил на старейшин, так что самому ему осталось лишь жить да радоваться.

Пока Костя рассказывал, приходила маленькая, согнутая дугой старушка – принесла большую берестяную «миску» горячего, вкусно пахнущего жареного мяса и берестяной же туесок моченой брусники – для свежего урожая было еще, понятно, рановато, брусника в лесу только начинала цвести.

Надя с большим аппетитом ела и ела, не пропуская между тем ни одного Костиного слова и удивляясь одновременно как рассказу предателя, так и тому, как же в нее столько влазит, – она и не предполагала, что проголодалась до такой степени. Хотя и местная пища, нужно отдать ей должное, оказалась весьма и весьма вкусной. Девушке даже стало немного стыдно: вот она сидит тут, обжирается, а Нанас, может быть, как раз в эту минуту умирает… От этой мысли аппетит у нее сразу пропал, но, скорее, пропал он по большей части из-за того, что поместиться еде было уже просто негде.

Да и Костя как раз замолчал и, налив ей в долбленую деревянную кружку пахучего, заваренного на трутовнике чая, сказал:

– Теперь твоя очередь. И тоже давай по порядку. Только без фантазий, пожалуйста. В то, что ты пошла в лес за грибами и заблудилась, я все равно не поверю. Да и грибов еще нет, не сезон.

Надя поднесла к губам кружку с чаем и сделала несколько глотков, окончательно обдумывая при этом, что и как рассказывать Косте. Ясно было, что говорить Парсыкину всю правду нельзя, для того Нанас – злейший враг, и он уничтожит его, не задумываясь. Но и сочинять откровенные небылицы было бы глупо, сама же потом и запутается. Поэтому она решила по возможности максимально придерживаться истины, кроме того, что касается Нанаса, Сейда и Гора (про старого варвара она тоже решила не говорить – во-первых, где же он тогда сейчас, а во-вторых, по отношению к бывшим «своим» он тоже был как бы предателем), а также кроме того, что Парсыкину знать совсем ни к чему.

– Нет, не за грибами, – сказала она, поставив на стол кружку. – Ты ведь знаешь, что неподалеку отсюда разбился самолет моего отца?

– Разумеется, знаю. И что?

– Как что? Я как узнала про это, так сразу для себя решила, что побываю на месте его гибели во что бы то ни стало. А тут как раз Ярчук организовал экспедицию в Видяево, вот я на обратном пути и выпросила у него…

– Погоди, – прервал ее Костя. – В Видяево, говоришь? И что, удачно съездили?