Демоны космоса - Илья Стальнов

– Люди меняются, – повторил он. – Или…

Полковник затянул паузу, будто потеряв интерес к беседе и, наоборот, приобретя его к причаливавшему челноку. Через несколько секунд он обернулся и вперил в меня глаза.

– Или их меняют! Я не ответил.

– Все, идите…

Я обернулся и вышел из кабинета.

На сегодня интересное времяпровождение полковнику обеспечено. Сейчас он будет вместе со своим изолированным компом анализировать показания датчиков, исследовавших мое состояние во время беседы. Его интересует моя реакция на вопросы. Он будет пытаться определить, где я лгал, где волновался. Пусть тешится. Ничего это ему не даст.

Ситуация аховая. Полковник зациклился на бредовых идеях и в покое меня не оставит. Даже если я переведусь на другую эскадру или Торрел сдохнет от скуки и безделия, все равно на меня собирается досье, оно будет сопровождать меня верным псом всю службу. Пусть. Это не страшно. Хуже другое…

Хуже, что Торрел попал в точку! Я действительно изменился. Что-то здесь было не так. И во мне иглой засел вопрос: изменился или изменен? Смог бы я сам себе ответить на него?

«БРАТАНИЕ С ПУСТОТОЙ»

– Думаешь, мы долго простоим без дела? – спросил Корвен.

Мы расположились на обзорной площадке около навигационного зала. Сплошная голографическая развертка создавала полное ощущение, что мы стоим в пустоте, а вокруг простирается космос. Несмотря на высочайшее качество, я не обольщался абсолютной достоверностью и относился к эффекту лишь как к отлично сделанной иллюзии. Когда истребитель выстреливается из стартового ангара в пустоту, вроде ты и сидишь в контактшлеме и лишен прямого восприятия, но все равно возникает чувство, будто в лицо тебе дохнул холод космоса…

– Нос чешется? – спросил я.

– Точно. Опять нас кинут на «фестиваль».

Я кивнул. Скорее всего, так оно и будет. А это означает, что смерть покосит еще многих людей, с которыми сталкиваешься, общаешься, улыбаешься. И еще это значит, что жизнь уже поставлена на очередной кон и не принадлежит тебе, а принадлежит тем, кому вскоре планировать операцию, бросать истребители в прорыв. Ну а твоя жизнь, пилот, принадлежит случаю или тому безликому, непознанному, кто командует случаем и у кого расписаны в блокноте изгибы и переплетения всех судеб нашей Вселенной.

– Когда возникают длительные перерывы в боевых действиях, пилот мечтает о войне, – сказал Корвен. – Сейчас же у меня мечта всю оставшуюся службу проторчать в этой дыре и тестировать в нарядах сервиссистемы.

Корвен не кривил душой. Ну а о себе я не мог сказать того же… Я возвращался душой к тому моменту, когда рассыпаются искрами в безвоздушном пространстве истребители, плазморазряды расчерчивают иглами звездное небо, и ты стремишься в самый центр свары…

– Нет уж, – сказал я. – Лучше добрый бой.

– Чем худой мир, – закончил за меня Корвен. – Это диагноз. Ты такой же, как Талана. Но бывают и хуже, – он засмеялся и ткнул меня в бок.

Нос Корвена опять продемонстрировал себя отличным барометром. Через пять дней после этого разговора «Бриз» в сопровождении шести кораблей поддержки отвалил с орбиты и нырнул в супервакуум.

Боевая задача была доведена до личного состава. Последние недели обстановка снова обострилась. В отместку за Токсану наши ударные группы совершили вылазку в систему Носорога, в результате меркане были вынуждены для отражения атаки стянуть туда значительные силы и оставили без должного прикрытия ремонтные доки у Шеритана, в которых приводились в божеский вид несколько потрепанных в битвах кораблей-пробойников. Уничтожение их стало бы некоторой компенсацией за потерю Токсаны и ослабило бы противника.

– Похоже, меркане исходят из ошибочной оценки, – доложил командующий эскадрой на сборе командиров в штабном пункте – огромном овальном помещении с полутора сотнями контактных кресел. В центре в воздухе висел шар центрального блока тактического компьютера, с невероятной быстротой просчитывающего тысячи вариантов развития скоротечного космического боя.

– Они считают, – продолжил адмирал, – что в боях за Токсану наша эскадра пострадала куда сильнее и долго будет зализывать раны, не в силах совершить вылазку. Их ждет разочарование. По нашим расчетам, их главные силы не успеют на подмогу. А оборонительный комплекс и подразделения мерканского флота, прикрывающие Шеритан, мы в состоянии сломать. Вопросы?

– Почему бы не попытаться вернуть контроль над Шеританом и всей системой? – спросил, поднявшись с кресла, командир восьмой эскадрильи.

– Это не в наших силах, – ответил адмирал Лар-мен. – Наша задача – нанести наибольший ущерб противнику.

– После Токсаны у нас катастрофический некомплект.

– Половина звена выбита,

– Эскадрильи не существует, – послышался хор голосов.

– С других кораблей эскадры, не участвующих в походе, будут доукомплектованы корабли штурмовой группы… Еще вопросы?

Вопросов оказалось немного, Проработанный компьютером сценарий атаки на доки у Шеритана получил каждый командир. По предварительным расчетам выходило, что мы теряем один или два корабля-пробойника и несколько десятков истребителей. Но наверху считали, что игра стоит свеч. Шахматы. Малыми фигурами жертвуют для достижения преимущества в позиции. Мне стало нехорошо от этой мысли, но я заглушил в себе малодушие. Для «плоскостников» такая арифметика дика. Они любят говорить о том, что жизнь каждого человека стоит дороже, чем все достижения цивилизации. Для пилота такие расчеты нормальны. Мы привычные. Мы знаем, что однажды нас могут разменять в этой игре. Идет война. И враг топчется у порога… Война…

– Лейтенант, – вышла со мной на связь Талана, едва я только успел после совещания расслабиться на своей койке, принявшей выбранную мной любимую единицу мягкости и форму. – Через десять минут жду в стартовом ангаре Необходимо протестировать компсистемы.

Перед «заходом на боевой» обычно принято, что пилоты тестируют компьютерные системы своих машин, хотя это больше дань традиции, поскольку техники делают это лучше нас. Но воин обязан убедиться сам в боевых качествах своего оружия.

Я нехотя поднялся и отправился в стартовый ангар. И застал там Талану в полном одиночестве. В слабом, меняющемся периодически с фиолетового на бледно-розовое освещении, в плотно обтягивающем фигуру комбинезоне она выглядела пришельцем из квазигуманоидного мира… Тьфу, ну и мысли!

– Давай, – она кивнула на мой «Морской ястреб».

Я кивнул. Распахнул купол машины, устроился в пилотском кресле, со щелчком взявшим меня в мягкий, упругий плен, и нацепил на себя шлем. Талана протиснулась в крохотный оружейный отсек и тоже нацепила шлем.

– Задрайся, – велела она.

Я отдал приказ, купол и люк захлопнулись, превращая истребитель в изолированную от внешнего мира, самодостаточную систему, способную хоть сейчас вырваться в космос и ринуться к шарху в пасть.