Сказки темного города. Махаон - Наталиса Ларий

– Тише, – дрожащим голосом проговорила я, – я помогу.

Животное всего мгновение смотрело на меня недоверчиво, затем закрыло глаза и, заскулив, опустило голову. Протянув дрожащую руку, я погладила засаленную шерсть на голове. Затем придвинулась ближе и отодвинула стальной ошейник, на котором и правда изнутри были острющие шипы.

– Господи, да как же так можно, – прошептала я, окинув взглядом огромные раны на могучей шее волка.

Намочив тряпку, осторожно протерла рану. Волк дернул головой и зарычал от боли. Из одной, самой глубокой раны засочилась кровь. Вернув тряпку в ведро, я нахмурилась. Проведя пальцем по темной, тягучей жидкости, в изумлении уставилась на оставленный ею след.

– Не может быть! Ты чернокровный!

Моему изумлению не было предела, ведь передо мной лежал вервольф, принадлежавший к самой древней ветви крови волков – черных оборотней. Именно они столько столетий возглавляли главный военный совет, решению которого обязаны были подчиняться все вервольфы. Правда несколько десятилетий назад, как рассказывали нам на межвидовых уроках в школе, эта линия крови перестала существовать, поскольку ее немногочисленные представители за одну ночь были вырезаны все до единого враждующим кланом, который по могуществу был вторым после чернокровных. Вервольфы всегда были сторонниками силовых разрешений конфликтов, но когда произошел тот инцидент, то кланы восстали, поскольку не жаловали подло нанесенного удара в спину. Но по закону правления сделать мало кто что мог и подло пришедшие к власти вервольфы заняли свою главенствующую нишу, расплатившись разве что частью принадлежавшей им территории. Глядя на могучее создание, я начала понимать, почему Валдар оставил вервольфа здесь. Он не мог не знать, что чернокровный – единственный оставшийся в живых вервольф, который по праву рождения мог занять главенствующее положение в совете. А если занял бы, то поднял бы вопрос кровной мести и правящая в данный момент верхушка вервольфов полетела бы в тар-тарары. Чернокровный был гарантом того, что вервольфы не вступятся за ведьм, что и произошло в итоге. Ведь когда-то представители ковенов обращались за помощью к ним в борьбе с стригоями, но им было отказано в поддержке. Волка держали здесь, сохраняя ему жизнь для того, чтобы вервольфы не лезли в дела стригоев, пока те пускали корни на наших землях.

– Они все знают. Дорн солгал мне. Он не мог не знать, кто ты такой. Господи, – взяв тряпку я вытерла запекшуюся кровь на шее животного. – Что же делать, – отчаянно проговорила я, понимая, что этого недостаточно.

Осмотрев другие раны, поняла, что волка постоянно кусают стригои, подавляя силы и держа его в таком одурманенном состоянии. Помедлив, окинула животное взглядом и покачала головой. Затем сделала надрез на своем запястье и когда из раны потекла кровь, поднесла ее к морде животного, моля высшие силы, чтобы тот хотя бы не бросился на меня, и прекрасно понимая, что помочь я ему могу только таким способом, ведь моя кровь действовала как противоядие против яда стригоев. Большой нос засопел, почуяв кровь, и волк медленно приподнялся на передних ногах, встав со мной почти вровень. Оскалив пасть, он дыхнул на меня тяжелым, горячим дыханием.

– Только не сожри меня, – стуча зубами проговорила я. – Я необратимая ведьма. Кровь блокирует навсегда их яд. Помочь убежать я не могу тебе, призывать волков тоже не стану. У меня здесь…сын. Но пара капель крови – и ты сможешь восстановиться. Тебе уже не будет больно. Я же знаю, как тебя сжигает огнем изнутри, пока яд курсирует по венам.

Волк словно прищурил глаза, давая понять, что знает, о чем я говорю. Протянув трясущуюся руку, я уверенно подставила ее к оскаленной морде. Животное принюхивалось какое-то время, затем теплый, влажный язык лизнул кровавую дорожку. Когда вся кровь была слизана с моей руки, я замотала рану куском ткани и поднялась на ноги.

– Мне нужно идти, – проговорила я, глядя в гипнотические серые глаза, – пока меня не хватились. А ты восстанавливайся. Теперь, когда яд более не сможет причинять тебе боль, раны затянутся быстро. Я приду еще, как только смогу.

Волк заскулил и опустился на пол, положив голову на передние лапы. Я же поставила ведро на место и быстро вышла из склепа, заперев за собой дверь на засов. Едва оказалась на улице, как подошла к старому фонтану и зачерпнула из него дождевую воду. Умывшись и вымыв руку, выдохнула, приводя эмоции в порядок. Чернокровный в плену у стригоев. Кто б мог подумать. И как он оказался у Валдара? Если он был еще малышом, то попал он к нему не более трех десятилетий назад, ведь по виду волк был уже довольно-таки взрослым и в человеческом облике этому мужчине будет около тридцати пяти лет точно. Оперевшись на ограду фонтана, я взглянула на себя в отражение. Худенькая, осунувшаяся девчушка смотрела на меня оттуда своими огромными испуганными глазами. Два дня в пределах клана стригоев, и я уже не могла узнать себя. Я изменилась не только внешне, но и внутренне. Ведь наряду с страхом, которым просто светились мои глаза, этот же страх был и у меня внутри. А после произошедшего между мной и Дорном, этот страх превратился в леденящий ужас. Я прекрасно понимала, что то был мимолетный порыв стригоя, испившего кровь женщины, но где была гарантия того, что такое не повторится вновь и то, что в следующий раз Дорн остановится, я глубоко сомневалась. Тарон. Убежать? Но как же тогда он? Брать его с собой? Аристократ был прав, лучше быть своим среди своих, а среди ведьм…стригою всю жизнь придется доказывать, что он не чужой, а это смерти подобно и, глядя на вервольфа, я лишний раз в этом убедилась. Мотнув головой, решила повременить пару дней, чтобы собраться с мыслями, поскольку мне просто необходим был в данный момент трезвый взгляд на все происходящее.

– Мадмуазель Авенира, – раздался едва слышимый оклик со стороны особняка.

Поморщившись, я направилась на зов, поскольку прекрасно знала, что будет лучше, если меня никто не будет видеть на этой территории сада.

– Чего тебе? – недовольно спросила я, выходя из зарослей цветущего кустарника к ищущей меня Алин.

– Вас зовет мамам Тизара. Это срочно, – проговорила горничная.

– Скажи ей, что я гуляю, – скривилась я, настолько мне не хотелось видеть эту чопорную бессердечную тварь.

– Если она зовет, значит медлить не стоит, – Алин явно побаивалась Тизару.

Мысленно выругавшись, я поплелась следом за горничной. Едва только вошла в комнату, которая была кабинетом управляющей особняка, как Тизара гневно оторвала взгляд от каких-то бумаг и уставилась на меня.

– Я ничего не натворила, – вздернула я ладонь. – И предупреждаю, если еще раз тронете меня хоть пальцем, я вам горло перегрызу.

– Замолчи, маленькая дрянь! – гаркнула она в ответ. – Девочке…Элиске, ты кровь свою давала когда-нибудь?

Я недоумевающе захлопала ресницами.

– Не понимаю, о чем вы, – проговорила я.

– У нее жар! Она мечется вторые сутки в бреду. Никто никогда не обращался так тяжело, как она.

Услышав это, я почувствовала, как холодок пробежал у меня по спине.