Гроза двенадцатого года. Моя княгиня - Татьяна Романова

- Никого нет, - рассказала ей Лили, - Петя и ротмистр Рябинин уехали час назад, а папа еще на прошлой неделе уехал в Тверь по делам. Я все знаю, мне Петя показал письмо, и я сразу ему сказала, что это не твоя рука, ты всегда пишешь по-русски. Он оставил это письмо для тебя, если оно тебе нужно.

- Лили, что с Алексеем? - еле вымолвила Катя, которая не могла больше ждать, - я видела кровь, он ранен?

- Да он ранен, и довольно тяжело, но это не Петя его ранил, он попал Алексею в левую руку, ранение очень легкое, просто царапина, а Алексей выстрелил в вверх, и дуэль закончилась. Но в этот момент раздался еще выстрел, Рябинин говорит, что кто-то стрелял с крыши мельницы в спину Алексею. Пока они подбежали, этот человек спрыгнул с крыши на задний двор мельницы и убежал в лес. Было темно, искать его среди деревьев было бесполезно, да и Алексей их очень волновал, он сразу потерял сознание. Поэтому они отнесли его в сани и поехали в монастырь к матери-игуменье. Там Алексею вынули пулю и обработали раны, он пришел в себя и велел отвезти себя в Ратманово. Мать-игуменья сказала, что он выздоровеет, но выздоровление будет долгим, пуля не задела ни сердце, ни легкие, но вошла слишком глубоко, и они сильно располосовали его, пока достали пулю.

Лили перевела дух после долгой речи. Катя опустилась на стул. Ноги ее не держали, она была бледна как привидение.

- Я налью тебе воды, - испугалась Лили, - ты сейчас упадешь в обморок.

- Нет, ничего не нужно, - отмахнулась девушка, - принеси мне письмо, и я поеду домой.

Лили принесла письмо. Девушки вместе осмотрели конверт, где по-французски было написано имя Петра Иваницкого, потом достали письмо и начали читать, оно было коротким:

«Дорогой Петя, я поняла, что только тебя любила все эти годы. Теперь я богатая женщина, могу сама распоряжаться своим состоянием, и я хочу уехать с тобой. Я жду тебя сегодня в одиннадцать часов. Твоя Катя».

- Как Петя мог поверить, что я могла написать такую чушь? - удивилась Катя.

- Я ему то же самое сказала, - поддержала ее Иваницкая, - что же ты теперь будешь делать? Поедешь в Ратманово?

- Нет, я подожду его здесь, - ответила Катя, - пусть он сам приедет за мной, если я ему нужна, а если не нужна, то я буду жить в своем доме, а он пусть делает, что хочет.

Девушка обняла подругу, сунула злополучное письмо в муфту и поехала домой. Дома она объявила, что князь Алексей Николаевич задерживается в Ратманове по семейным делам, и зажила размеренной жизнью, занимаясь делами поместья с управляющим и дома с мадам Леже. Невозмутимая и спокойная внешне, она сходила с ума от тоски и ожидания. Но муж не приезжал, не присылал за ней, не подавал о себе вестей.

Катя послала Поленьку в Ратманово, под предлогом передачи князю его вещей. Поленька вернулась в восторге от огромного красивого имения, от княжон, которых она мельком видела, единственной, кто ей не понравился, была Тамара Вахтанговна, забравшая у нее вещи. Она устроила Поленьке такой допрос о жизни князя в Бельцах, о его женитьбе, о его молодой жене, что горничная, чтобы не сболтнуть лишнего, прикинулась полной дурочкой, мычала, мекала, задавала по нескольку раз одни и те же простейшие вопросы, чем совершенно вывела Тамару Вахтанговну из терпения. Старая грузинка плюнула и ушла, унося вещи Алексея. А Поленька от дворовых девушек узнала, что князь поправляется, но еще очень слаб, хотя все время в сознании.

И вот теперь, спустя два месяца после роковых событий, Катя должна была принять самое серьезное решение в своей жизни. Вестей от Алексея не было, а те подозрения, что появились у нее две недели назад с появлением дурноты по утрам, сегодня подтвердила акушерка Мария, приведенная тайком Поленькой из Белец рано утром. Веселая румяна женщина осмотрела Катю, пощупала ее живот и грудь и подтвердила Катину догадку.

- Да, барышня, - она звала Катю так, как ее звали все в имении, - вот и ваш черед пришел. Месяца два у вас ребеночек, я думаю - рожать вам в конце октября.

- Спасибо, Мария, - поблагодарила ее Катя, - прошу тебя, никому ни слова, никто не должен знать об этом ни в нашем имении, ни в имении мужа.

Мария пообещала хранить тайну, получила за труды серебряный рубль, и, очень довольная, ушла в деревню.

Катя металась между желанием сообщить мужу о ребенке и обидой на него за все те страдания, что она вынесла по его вине за эти два месяца. Она решила отложить решение еще на несколько дней, надеясь, что Алексей, все-таки, позовет ее.

В это время светлейший князь Черкасский стоял у окна своего кабинета в Ратманове, наблюдая за сестрами. Девочки пытались кататься на санках по холму, на котором стоял дом. Они веселились, увязая в рыхлом последнем мартовском снеге, застревая на уже проглядывавшей прошлогодней траве.

В душе Алексея царила черная пустота. Ему так хотелось, чтобы жена простила его ужасный проступок и хотя бы немного побеспокоилась за его жизнь и здоровье. Но за два месяца Катя не написала ему ни одного письма, не приехала, не справлялась о его самочувствии. Хотя не могла не знать, что муж тяжело ранен. Когда он еще не мог вставать, из Белец привезли его вещи, при них не было даже записки от нее. У князя было такое ощущение, что для любимой он умер. Но, судя себя по совести, он должен был признать, что он это заслужил. Лежа без сна, Алексей прокручивал в памяти дикие картины той ночи, видел ужас в глазах жены, слышал ее крик. А потом он начинал вспоминать моменты счастья с ней: вот Катя поднимает на него глаза в вечер его приезда, вот она стоит рядом с ним в церкви, вот она целует его в новогодний вечер и отвечает на его горячие ласки. Но счастливые воспоминания выносить было еще тяжелее, чем ужасные. Нет, ничего уже нельзя было исправить, она совершенно спокойным голосом, в котором слышался металл, сказала ему, что никогда больше не желает его видеть. Все было кончено, он не мог изгладить из ее памяти своего омерзительного поступка, и не мог просить ее вернуться.

Два месяца беспрерывных терзаний привели молодого человека к мысли, что он заслужил свою муку, а Кате он должен дать свободу. Сегодня князь наконец сделал это. На столе лежало письмо, где он прощался со своей любовью и надеждой на счастье. Он подошел к столу и еще раз перечитал написанное:

«Дорогая Екатерина Павловна!

Этим письмом я возвращаю вам ваше имение Бельцы, вы можете распоряжаться им по своему усмотрению. Документы на него, а также завещание вашего батюшки лежат в кабинете вместе с известным вам дневником. Оставляю вас совершенно свободной от обязательств по отношению ко мне, но если вам понадобится помощь или средства, вы всегда можете располагать мной и всем мои состоянием. Посылаю вам деньги на те хозяйственные траты, что мы планировали с вами зимой.

Ваш Алексей Черкасский».

Ему хотелось написать ей: «Я люблю тебя. Прости меня», но он не решался даже думать об этом после того, что он с ней сотворил. Молодой человек достал из шкафа большой резной кедровый ларец, положил в него аккуратно упакованные золотые монеты, поместилось ровно сорок тысяч золотом. Он повернул ключ в замке ларца и приготовился запечатать его в конверт вместе с письмом, но передумал. Он взял со стола нож для разрезания бумаг, снова открыл крышку и нацарапал в уголке с ее внутренней стороны: «Я люблю тебя». Теперь он окончательно закрыл ларец, и запечатал ключ вместе с письмом. Алексей вызвал своего верного Сашку и велел отвезти ларец и письмо в Бельцы и отдать лично в руки княгине, сказав, что в ларце - сорок тысяч.