Анатомия чувств - Гайя Колторти

— Сельваджа, когда я признался тебе в любви, я не шутил. Из нас двоих только для тебя это игра. Ты действительно думаешь, что можешь использовать людей, как какие-то вещи? Не знаю, как у вас в Генуе, а здесь все обстоит по-другому, и я не стану потакать девчонке, которая не ценит меня. Прежде чем обратиться ко мне в следуюший раз, сосчитай до ста, ладно?

И в то же мгновение ты вышел из дома, не обращая внимания на ее протесты. Ты не верил, что твои слова что-то изменят. Если она не согласится с твоими минимальными условиями, что ж, отлично, ты все равно собирался постепенно вычеркнуть ее из своей жизни, верно?

По возвращении твоем дом был погружен в полнейшую тишину, так что ты решил, что он пуст, и не объявил о своем приходе, как обычно. Ты поднялся наверх, как водится, отдохнул пять минут, переключая каналы маленького телевизора, потом, разочаровавшись в полнейшем фуфле, которое предлагалось твоему вниманию, ты решил спуститься вниз и посидеть немного в Интернете, чтобы просто убить время. Но, заметив в коридоре приоткрытую дверь в комнату Сельваджи, ты решил туда заглянуть. Комната твоей сестры была пуста. Лишь мгновение спустя, прислушавшись, ты заметил, что из конца коридора доносится журчание воды в душе. Должно быть, она была в ванной, так что вернулась бы в свою комнату нескоро. Тогда ты вошел с намерением сунуть свой нос, куда не следует, порыться в ее вещах, просто потому что тебе так захотелось.

С трепетом ты пролистал ее старый школьный дневник, но не нашел там ничего, кроме домашних заданий и посвящений от подруг. Ты прекрасно знал, что не мог, из уважения ли, из приличия, рыться в ее личной жизни так беспардонно, но ты ничего не мог с собой поделать, ты хотел отплатить ей той же монетой, получив некий контроль над ней. У тебя не было на то никакого права, но, тем не менее, будучи ее братом, ты считал, что обладал некоторым авторитетом. Ты не отдавал себе отчет в том, насколько навязчивой становилась твоя убежденность в дозволенности силой вмешиваться в ее жизнь. Страсть к Сельвадже, полностью поглотившая тебя, затуманивала твой разум.

Недовольный результатами поисков, ты стал рыться в ящиках комода, в шкафу, пока наконец не добрался до сотового телефона. Ты просмотрел сообщения, практически все многонедельной давности, полученные еще в Генуе. Они казались ничего не значащими. Все, кроме одного, были от подруг. Одно, скабрезное, было от бывшего возлюбленного, который не очень-то скромничал в описании интимных подробностей. Может быть, он думал, что это романтично, но, по-твоему, это сообщение было просто вульгарным и вызывающе наглым.

— Что ты делаешь? — раздался голос Сельваджи.

От неожиданности ты вздрогнул. Она была в халате и отжимала мокрые волосы. На ее лице легко читалась растерянность. Отлично, по крайней мере, она почувствует хотя бы частично то, что пережил ты за последние два дня. Сделать ей больно, даже если тебе было жаль ее, это был единственный способ, которым ты мог попытаться заставить ее уважать тебя. Наверное, неправильный способ, но в тот момент он казался тебе подходящим. Только позже ты признал бы, что эта жажда мести, это желание сравнять счет во что бы то ни стало были просто проявлениями инфантилизма.

— Почему ты не попробовала и со мной те же штучки, какими занималась с Томмазо? Наручники и все прочее?

Она ничего не сказала, только выхватила из твоих рук телефон. Пока ты наблюдал за ней, она ходила по комнате, стараясь унять себя, и срывалась на ящиках комода, открывая, закрывая и снова открывая их.

— Ты не должен был этого делать, — прошипела она, с шумом захлопнув створки шкафа и дрожа от ярости.

Вместо ответа ты наградил ее насмешливым взглядом, полным удовлетворения от выигранного раунда.

— Я тебя ненавижу! — бросила она тебе в лицо. — Ты не смеешь вмешиваться в мою личную жизнь! Думаешь, что имеешь право, потому что спал со мной?

— Ты тоже не имела никакого права водить меня за нос! — закричал ты еще сильнее.

— Это подразумевалось, что я никогда не смогу полюбить тебя, что все было просто, чтобы немного позабавиться. Только и всего. Может быть, нам обоим необходимо было немного поразвлечься. О чем ты только думал, когда влюблялся в меня, твою сестру? Тебе не стыдно?

— Мне должно быть стыдно? Разве я заставлял тебя делать то, что мы делали! Это ты во всем виновата, это тебе должно быть стыдно, если ты думаешь, что трахнуться с собственным братом — это всего лишь развлечение!

Она залепила тебе пощечину, это произошло неожиданно, так что она даже не успела сообразить, что случилось. Ты отступил на шаг, щека твоя горела.

Твоя сестра смотрела на тебя с ужасом, потом бросилась к тебе, обняла и стала покрывать поцелуями щеки, лоб, подбородок.

— О, прости! — шептала она. — Прости меня, я не хотела, прости! — умоляла она, повиснув на тебе, и слезы дрожали в уголках ее глаз.

Ты на мгновение посмотрел на нее, потом крепко взял за плечи, привлек к себе, глубоко вздохнул и медленно обнял, покачиваясь. Ты целовал ее мокрую голову, а она снова и снова просила тебя простить ее.

Ты не мог понять, действительно ли она равнодушна или все-таки испытывала пусть даже слабое, эфемерное чувство к тебе. Но в тот момент это было неважно. Единственное, что было важно, — знать, что вы снова вместе и что она снова в твоих объятиях.

Халат сполз с ее плеча и обнажил грудь. Сельваджа прижалась к тебе еще сильнее, но ты не поддался на ее приглашение. После всего того, что случилось, она была еще далека от понимания, что ты не ее игрушка. Желая показать ей, что это не так, просто для начала, ты скромным жестом приподнял халат, запахнул его и завязал поясом. Ты расправил пальцами прядь ее волос и оставил ее в покое, бросив последний, нежный и печальный взгляд.

Когда ты выходил из комнаты, она по-прежнему стояла у кровати. Она смотрела на тебя и, может быть, пыталась понять, о чем ты думаешь на самом деле.

34

В этих ваших кривых отношениях было все, даже ненависть. Да, ненависть. И с обеих сторон. Ты разрывался между двумя крайностями — любить ее или ненавидеть, потому что не выносил ее приспособленчества, претензии на право обращаться с тобой как с марионеткой. И она тоже ненавидела тебя и даже сказала об этом, может быть, и не при полной ясности рассудка, но какая-то доля правды там все-таки имелась. Возможно, она притворялась, что любит тебя, с какой-то своей тайной целью, или ненавидела, потому что ты слишком много требовал от нее и от любви, которую она не могла тебе дать.

Как бы там ни было, а в тот же самый вечер, как обычно, в последний момент родители сообщили вам, что будут ужинать в ресторане.

При обоюдном согласии вы разделили обязанности: ты накрывал на стол, она готовила на двоих. Она хорошо справлялась. Чтобы ужин получился не слишком монотонный, ты зажег пару свечей, но когда она их заметила, то критически посмотрела на тебя, наверное, подумала, что твой жест типичная и бесполезная помпезность глупого влюбленного подростка, но не стала открыто возражать. Вы сели за стол молча.