Счастливый брак - Андреа Йорк

Линда замерла, не сделав и шага, и почувствовала, как у нее потемнело в глазах. Она ждала чего угодно, но только не этого! Бедняга готова была поклясться, что никто не может придраться к ее работе. Она сама знала, что справляется с ней отлично, и никто никогда не говорил ей ничего иного. Да и сам Джеральд часто очень хорошо отзывался о ее работе, даже после женитьбы. А Крис? Разве он не утверждал, что она незаменимый работник для компании?

Линда почувствовала страшную слабость и, чтобы не упасть, прислонилась к стене.

Нет! Крис никогда не сказал бы такого. Тогда остается только одно – Джеральд придумал это, чтобы причинить ей боль. О существовании такой черты его характера она и не подозревала, и это еще больше укрепило решение уйти. Лучше быть одной, чем подвергать своего ребенка риску когда-нибудь испытать на себе такое отношение.

Линда покачнулась, ничего не видя от слез, застлавших глаза. Теперь она более одинока, чем если бы предпочла остаться одной с самого начала. Если бы она отказалась выйти замуж за Джеральда и не говорила ему о ребенке, то, возможно, и дальше тешила бы себя надеждой, что может рассчитывать на его поддержку, если захочет. А со временем могла бы честно и уверенно рассказать ребенку об отце.

Но теперь оба – и она, и ее ребенок – отвергнуты равнодушно, окончательно, несправедливо. И нет смысла притворяться, что все сложилось бы по-другому, если бы она этого захотела.

Я справлюсь, сказала себе Линда, призвав на помощь все свое мужество. Справлюсь одна, смогу пережить и это.

Она схватила с полки в кладовке сумку. Сьюзен приютит ее на ночь. Нужно только захватить самое необходимое. Позже у нее будет время забрать остальные вещи – если захочет, конечно, и не побоится связанных с ними воспоминаний.

Линда не слышала шагов Джеральда, пока он не остановился в дверях комнаты, заполняя собой дверной проем.

– Линда, извини. Это было непростительно, – сказал муж хрипло.

Она даже не взглянула на него.

– О, это целиком моя вина, – натянуто сказала Линда. – Я хотела добиться от тебя реакции и добилась… Она мне не очень понравилась. Убирайся к дьяволу, Джеральд!

Он не пошевелился, словно врос в землю.

– Не расстраивайся. Тебе это вредно. Одним движением она судорожно смахнула в сумку с туалетного столика коробочки с кремами, флаконы. Руки у нее дрожали от негодования.

– Ты еще смеешь советовать мне не расстраиваться? – Она взяла со столика последний предмет – позолоченную портретную рамку – и в ярости швырнула в ненавистного мужчину.

Рамка ударилась о косяк рядом с его головой, но Джеральд даже не шевельнулся. Осколок разбившегося стекла от рамки проткнул нечеткую фотографию молодого человека в армейской форме.

В мгновение ока подхватив остатки рамки, с которой сыпались осколки стекла, Линда в ужасе смотрела на то, что до недавнего времени оставалось единственной памятью об отце. Теперь это были куски дерева, стекла и бумаги. Не в силах удержать жалкие остатки дрожащими руками, она снова уронила их. Опустившись без сил на край кровати, женщина прижала руки к груди и, нагнув голову, отчаянно зарыдала.

Джеральд перешагнул через разбитое стекло и встал рядом с женой на колени.

– Линни, – прошептал он. – Дорогая, пожалуйста, не плачь. Bee можно поправить…

Что поправить – жизнь или памятную вещь? Фотография была испорчена, но можно взять фрагменты оригинала из сейфа и снова сделать по ним портрет. Однако это не уменьшило боль, которую она причинила себе этим идиотским, разрушительным поступком, – как будто снова потеряла отца. И на этот раз сама во всем виновата. Но особенно усиливало боль леденящее сознание того, что ее ребенок тоже терял своего родителя…

Линда отпрянула от прикосновения Джеральда. Он оставался какое-то время неподвижен, потом быстро поднялся и вышел из комнаты.

Было абсолютно нелогично в данных обстоятельствах чувствовать себя ненужной, брошенной женой, ведь она сама прогнала супруга. Тем не менее внезапность его ухода поразила в самое сердце и нанесла еще одну кровоточащую рану и без того истерзанной душе.

Линда сидела, беспомощно обхватив себя руками. Пересохшее горло так болело, что невозможно было глотать. В голове стучали сотни молоточков. Силы покинули ее, она не могла даже прилечь и не знала, сколько просидела так, пока Джеральд снова не возник в дверях.

Линда не подняла глаз и не видела, что он держит в руках небольшой сверток.

– Я собирался подарить тебе это через две недели, – сказал он смущенно. – В твой день рождения. Но, думаю, сейчас это поможет тебе почувствовать себя лучше.

Ничто не поможет мне почувствовать себя лучше, чуть не сказала она, никакой подарок не избавит от этой боли, терзающей душу и сердце.

Джеральд сел на кровать на некотором расстоянии от жены и положил ей на колени сверток. Это было что-то плоское, прямоугольной формы, похожее на коробку конфет, но немного больше.

Почему бы не доставить ему удовольствие, подумала Линда. Какое это теперь имеет значение? Голова болела так сильно, что все равно не хватало сил встать и уйти.

На коробке не было никакой надписи. Это была солидная, крепкая, внешне совершенно простая коробка из коричневого гофрированного картона. Линда приподняла крышку. И уставилась в изумлении на фотографию молодого человека в военной форме. Красавца-мужчины, чье лицо было чуть смазанным. И чья улыбка, как в зеркале, отражала ее собственную…

– Откуда это у тебя? – прошептала она.

– Из студии, где он фотографировался. У них сохранились негативы.

– Как… – Линда не сразу смогла говорить, и ей пришлось начать снова. – Как тебе удалось? На снимке не было никакой печати, ничего, что указывало бы, где он сделан.

– Как только я увидел ту ужасную фотографию, которая была у тебя, – он повел рукой в сторону рассыпанных по ковру осколков, – я сразу начал интересоваться, нельзя ли разыскать оригинал.

Линда покачала головой.

– Это лучшее, что они смогли сделать.

– Я понял это, когда ты дала мне оригинал, чтобы положить его в сейф. – Пальцы Джеральда нежно коснулись прядки волос, упавшей на лицо, и он убрал их ей за ухо.

Линда даже не заметила этого.

– Такой малюсенький снимок, – сказал он. – Но это явный портрет, значит, он сделан в студии. Можно было предположить, что у них еще сохранились негативы. Возможно, это был не единственный снимок. – Его голос звучал ровно, успокаивающе, будто он рассказывал вечернюю сказку. – Но я не знал, где искать. Даже не знал наверняка, какую фамилию носил твой отец. Выяснил только, что твоя мать взяла фамилию второго мужа, когда снова вышла замуж. Безнадежная задача, да?

– Кажется абсолютно безнадежной. – Линда все еще не отрываясь смотрела на портрет человека с ясными глазами, которого так хотела бы знать.