Ближний Круг - Василий Анатольевич Криптонов

данными, необходимо было привести в должную форму. Я — Капитан Чейн — привык доверять своему телу. Мои удары были сильными и точными, выстрелы — меткими, а рефлексы — мгновенными. И попытки изнеженного юнца не соответствовать ожиданиям приводили меня в ярость.

Стоит признать, что мне удалось добиться многого. Уже через месяц даже самый строгий наставник счёл бы физическую подготовку Кости вполне сносной. Этому телу, безусловно, ещё было куда расти, но от прежнего оно разительно отличалось.

Нина и Надя смотрели на меня с восхищением. Китти, когда я проходил мимо, заливалась краской. Я знал, что она подглядывает за мной во время тренировок. И не удивился бы, обнаружив, что не только во время них.

Но вот магия… Здесь мои успехи были более, чем скромными. То есть, безусловно, по сравнению с тем, что было в самом начале — я продвинулся. Но этого было явно недостаточно для того, чтобы сражаться на равных с чёрными магами. Дед неоднократно поминал Жоржа Юсупова — моего ровесника, наиболее вероятного соперника на предстоящем поединке. По служебным делам дед пересекался с его родственниками и слышал, что парень весьма одарён. Надя, круг общения которой составляли отпрыски других аристократических семейств, подтверждала эту информацию. Прежний Костя Барятинский так же, как сестра, входил в круг золотой молодёжи и проводил с друзьями немало времени. Я же, по понятным причинам, размениваться по пустякам не собирался.

Приятельские связи Кости — однозначно не то, что поможет мне победить. Кроме того, я вряд ли сумею вести себя так, чтобы не шокировать друзей Кости неосторожной фразой или поступком. Надя, по моему наущению, рассказала всем интересующимся, что я пока ещё не вполне оправился от болезни. И, к тому же, взялся за ум — готовлюсь к сдаче экзаменов в Императорскую Академию.

На самом деле, экзамены — это было последнее, что меня волновало.

День торжественной церемонии неотвратимо приближался. А мои успехи в магии оставляли желать лучшего. После каждого занятия, которые проходили ежедневно, Платон огорчённо качал головой.

* * *

Сегодня я, как обычно, после утренней тренировки вышел на задний двор. Платон уже дожидался меня там.

Приветствие, ритуальные поклоны… Начали!

Платон кружил вокруг меня с саблями. Они выписывали в его руках немыслимые дуги и всё ближе подбирались ко мне. А я ставил блоки, усилием воли не позволяя себе перейти в нападение. Обезоружить противника. Размазать его по земле!

«Помните, ваше сиятельство. Ваша сила — в созидании. Ваша задача — не задушить тьму. Ибо мир не может быть монохромным. Он не может состоять из одного лишь белого, или одного лишь чёрного! Ваша задача — заставить тьму отступить. Противопоставить ей такое могущество, что на дальнейшие попытки у вашего противника просто не останется ресурса!»

Эти слова за прошедший месяц отпечатались у меня в мозгу так, что стали сниться по ночам.

Сила — в созидании.

Задача — заставить тьму отступить…

Если бы сделать это было так же просто, как сказать!

Платон нападал на меня, я защищался. Как именно будет выглядеть победа света над тьмой, представлял себе смутно. Всё, что мог сделать — отбивал атаки Платона, которые с каждым разом становились всё более напористыми.

Выпад. Блок. Резкий бросок вправо, попытка выбить у меня цепь. Блок.

Обманное движение правой рукой, удар левой — нацеленный мне в горло. Уход в сторону, раскрученная цепь — так Платон меня не достанет. Сложность в том, что кручение цепи забирает немало сил, долго я не продержусь… Снова уход от прямого колющего удара. Ого! А это что-то новенькое.

Платон метнул одну из сабель мне в голову. В момент, когда я отражал несущуюся в лицо смерть, оказался у меня за спиной. И я почувствовал под подбородком холод металла.

— Поражение, ваше сиятельство. Вы убиты, — спокойный голос Платона.

Я?! Убит?!

— Рано хоронишь, — вырвалось у меня.

Цепь обвила клинок в мгновение ока. В то же мгновение я схватил Платона за руку, в которой он держал саблю. Бросок!

И вот уже Платон стоит на коленях, а вокруг его горла обвивается цепь. Учитель укоризненно качает головой…

До боли знакомый укол в грудь.

Жемчужина только что стала темнее. До решающего поединка осталось три дня.

* * *

— То есть… — Клавдия нахмурилась. — Я не вполне понимаю, прости. Ты хочешь сказать, что не контролируешь магию?

Мы отдыхали после того, как бурно насладились друг другом. Голова Клавдии лежала у меня на плече.

Мне было хорошо с этой девушкой. Всегда любил женщин, которые не требуют внимания большего, чем ты можешь им уделить. Кроме того, Клавдия — красавица, умница. А сексуальный опыт — дело наживное. С этим у нас ещё будет время разобраться… Если доживу, конечно.

— Я скорее не контролирую себя, — отозвался я. — Хотя то и другое неразрывно связано.

— Поясни. — Клавдия приподнялась на локте. — Я ведь видела твою магию в работе! Ты уже сейчас очень силён. Я, признаться, удивилась. Не ожидала такого уровня от… столь молодого человека. А стало быть, твой потенциал…

— Речь не о моей силе, — вздохнул я. — Речь о её направленности. Чёрная магия подчиняется мне легко и охотно. Мы с ней — одной крови. А белая — сопротивляется. Когда я обращаюсь к белой магии, я будто пытаюсь влезть в чужую одежду.

— Это… очень странно, — задумчиво проговорила Клавдия. — Родовая магия Барятинских — белая, это известно всем. Скорее стоило бы ожидать, что тебе не подчинится чёрная. Ваш род испокон веков служил созиданию…

«Род Барятинских — несомненно, — мысленно вздохнул я. — Но не я сам! Не мятежный Капитан Чейн, всю свою жизнь посвятивший борьбе. Не щадивший в этой борьбе ни себя, ни других. Привыкший мгновенно принимать решения. Отдавать команды, не раздумывая — потому что в следующую секунду может быть поздно. Приходящий в ярость от того, что ему смеют угрожать… В прошлой жизни все мои рефлексы были заточены на то, чтобы давить в зародыше любую угрозу. А сейчас от меня требуют совсем других действий. И от моей способности овладеть этими, абсолютно новыми, навыками, зависит судьба не только моего рода. Если верить деду — всего этого мира. К которому я, как ни странно, успел привязаться…»

Поделиться этими мыслями с Клавдией я по понятным причинам не мог. Я не мог поделиться ими вообще ни с кем.

Дед и так всё знал. Учитель, если доподлинно и не знал, то о многом догадывался. И оба они ждали, что я сумею переступить через себя. Через рефлексы и навыки, сопровождавшие