Когда пришла чума - Василий Сахаров

В Европе положение дел ухудшилось. Хотя куда уж хуже? Вирус обрушился на европейские страны раньше, чем на Россию, и там спрятаться особо некуда. Но помимо болезни идут этнические чистки и вспыхнули старые военные конфликты.

Арабы зачищают французов, захватили Париж и объявили о создании халифата.

Итальянцы расстреливают беженцев из Северной Африки. А папа римский исчез. Только вчера был в Ватикане, собирался очередную речь толкнуть, а потом пропал. Резко и неожиданно. Наверняка год назад это подняло бы на уши добрую треть планеты или хотя бы четверть. А сейчас всем плевать.

Греки напоследок отбомбились по турецким базам, а те в ответ обстреляли крупные портовые города соседей.

Средиземноморская группировка США и НАТО попыталась навести порядок, но неудачно и, потеряв пару кораблей, ушла на Кипр. Причём против натовцев воевали и греки, и турки. Чтобы не мешались под ногами.

В Скандинавских странах жгут церкви, убивают всех, кто имеет тёмный оттенок кожи, и на столбах вешают местных любителей толерантности и либеральных ценностей. По слухам, в Швеции в один день повесили на фонарях и балконах столицы, словно гирлянды, десять тысяч человек.

В Англии тоже кто-то с кем-то бьётся. Вроде негры убивают белых, а те отстреливаются.

В Германии какой-то пастор объявил поход против мусульманского мира, и народ за ним пошёл. Поверили, что это единственный путь к спасению, ибо кто падёт в битве за веру, тому простятся все грехи и будет уготован рай.

Исландию попытались захватить (или уже захватили) наёмники нескольких ЧВК, которые решили построить там собственное государство. Чем всё закончилось, не ясно.

А сербы наконец, прежде чем их полностью накрыла болезнь, вернули себе Косово, снесли все албанские мечети и загнали заклятых врагов в концентрационные лагеря.

Вестей из США, Латинской и Южной Америки, из Африки, Индии и Австралии нет.

Короче, в мире весело. Но в общем и целом ничего такого, чему стоило бы по-настоящему удивляться.

Выключив автомобильный радиоприёмник, я прогулялся вокруг машин и подумал, что дядьке и Степану пора бы вернуться. Только промелькнула эта мысль, как появился Андрей Иванович. Почему-то один, и я решил, что он убил младшего Иванова. Но оказалось, это не так.

Андрей Иванович рассказал, что увидел на пепелище Акима и как расстался со Степаном. И предложил ехать дальше.

Один микроавтобус мы бросили. Второй, какой получше, наш. Как и бензовоз, который дядька упрямо не хотел бросать. Я вёл бус, а он автоцистерну.

Снова грунтовые дороги, разбитые и местами труднопроходимые, а вдоль обочин лес. Опять напряг, и глаза выискивают опасность. Но при всём том я чувствовал облегчение. Только вчера мучился, что не в состоянии помочь Светлане и девочкам, а сегодня узнал, что они погибли, и меня уже отпустило. Как это назвать? Неужели я настолько циничен и эгоистичен? Или это защитная реакция организма, забывать плохое? Трудно сказать, ибо я не психолог. А иначе покопался бы у себя в душе и в голове.

Впрочем, вскоре я окончательно вычеркнул последние неприятные события из головы или, точнее, загнал их в самый дальний уголок памяти и крепко-накрепко запечатал. Я полностью сосредоточился на цели – уехать как можно дальше от этих мест.

А вечером мы добрались до развалин Погожска. Этот посёлок, как и Аким, был уничтожен: на берегу мы обнаружили много пустых гильз калибра 7,62 мм, а на пепелище – термитные шашки и пустую тару из-под бензина.

– Чистильщики, – уверенно заявил Андрей Иванович. – На ночь прячемся в лесу.

Мы отъехали от Погожска на несколько километров и остановились на вырубке. Ночь прошла без происшествий. После завтрака, всё больше забираясь в дебри, мы направились в сторону посёлка Винла, на подъезде к которому упёрлись в блокпост. Дорога оказалась перегорожена засекой из мощных брёвен, за ней стоял БТР-80, который направил на нас крупнокалиберный пулемёт. И что тут сделаешь? Одна очередь по бензовозу – и нам хана. Всем!

«Ну и где хвалёное чутьё старшего родственника на опасность? – подумал я и покосился на лайку, которая сидела на соседнем сиденье и вела себя совершенно спокойно. – По крайней мере, здесь нет заражённых. Иначе собака почуяла бы их и забеспокоилась».

На бронетранспортёр взобрался человек в камуфляже. Лицо закрыто чёрной балаклавой, на плече автомат, в руках мегафон. Мгновение он помедлил, а затем объявил:

– Всем выйти из машин! Руки в гору! Кто окажет сопротивление, погибнет!

Андрей Иванович увидел, как Иван выходит из машины и поднимает над головой руки, покосился на Людмилу, подмигнул женщине и сказал:

– Всё будет хорошо. Веришь мне?

Она устало улыбнулась:

– Тебе верю…

– Выходим.

Вагрин вооружился, покинул кабину, встал рядом с цистерной и окликнул человека на бронетранспортёре:

– Ты сам-то кто такой?!

– Здесь вопросы задаю я!

– А если мы не подчинимся?!

– Расстреляем вас из КПВТ!

– Идиот, что ли?! У меня цистерна полная! Шмальнёшь, всех накроет! Может, и успеете удрать, кого не контузит! Но лесной пожар гарантирован! Оно вам надо?! Так что давай говорить!

Человек в балаклаве присел на корточки и повернул голову в сторону, словно с кем-то совещался. А потом снова поднялся и отозвался:

– Мы отряд местной самообороны! Охраняем дорогу!

«Ага, – подумал Андрей Иванович, – самооборонщики вы. Как же, держи карман шире и рассказывай эту сказку кому-то другому. Глухая чащоба – и БТР стоит, а вокруг наверняка снайперы и пара пулемётов. Не думаю, что у местных селян были боевые бронетранспортёры. Народ тут, конечно, прижимистый и запасливый, но не до такой же степени».

– А мы беженцы! – закричал Вагрин. – И что теперь?!

– Куда направляетесь?!

– В Поромес, а затем в Кедвавом!

– Тогда должны провести время в карантине!

– Мы не против! Но сомневаемся! Думаем, вы нас шлёпнете! Так что лучше назад сдадим и уедем!

Опять тишина. Самооборонщики, или кто они там, совещались, а затем на броне появился ещё один человек. Его лицо было открыто, и он махнул рукой Вагрину.

«Не может быть! – промелькнула в голове Андрея Ивановича мысль. – Наёмник?»

В самом деле, на бронетранспортере стоял Наёмник собственной персоной, человек Шарукана. Он держался свободно, был вооружён. Следовательно, для охранников блокпоста он свой. Это хороший знак. Однако Наёмник человек непростой, полного доверия к нему не было, и чего от него ожидать Вагрин не знал. Поэтому он продолжал держаться настороженно. А вот его старый приятель, наоборот, улыбался:

– Вага! Привет! Узнал?!