Запомни мои губы - Сонда Тальбот

Питер, не поморщившись, выпил коньяк — весь сразу, так же, как Пэтти пьет текилу. Леа пила маленькими глотками и не выпускала бокал из рук — чтобы они были заняты хотя бы чем-то… Коньяк приятным теплом разливался внутри, и через несколько минут Леа почувствовала себя гораздо комфортнее.

— Значит, в уик-энд ты едешь смотреть дом? — прервал Питер затянувшееся молчание.

— Да, — кивнула Леа. — Я присмотрела несколько вариантов, но этот понравился мне больше всего, во всяком случае, по описанию… Маленький двухэтажный домик с заброшенным садом… Именно то, что мне нужно.

— Ты и раньше знала, что тебе нужно?

— Предполагала, но не была уверена…

— А как насчет того, кого ты хотела бы видеть рядом с собой?

— В каком смысле?

— Скажем так, каков твой идеал мужчины?

— Не знаю… — смутилась Леа. — Мне сложно ответить на этот вопрос… Да я и не думала об этом…

— После того, как разошлась с Ричи? Неужели ты перестала замечать мужчин?

Леа густо покраснела. С какой стати Питер задает ей такие вопросы? Неужели ее взгляды на него были слишком пылкими, и он все-таки догадался… В таком случае… он хочет тактично объяснить ей, дать ей, безрассудной и наивной, понять, что ответа на эти взгляды не будет… Как стыдно… И не только стыдно, но и горько… Горько оттого, что ни один мужчина не нравился ей так, как Питер Кэнди. Оттого, что потерять его, едва успев найти, будет так тяжело и больно, как не было с Ричи после семи лет брака…

За несколько месяцев, которые они провели вместе, Питер сумел дать ей столько, сколько Ричи не смог дать за семь лет… Именно с Питером она впервые узнала о том, что такое взаимопонимание. Именно он научил ее верить в себя, ценить себя. Именно ему она была обязана тем душевным подъемом, тем внутренним переворотом, который позволил ей выйти на новую, светлую дорогу, и тем искрящимся счастьем, от которого ее сердце билось в тысячу раз сильнее, чем обычно… А глаза наливались светом и блеском…

Сердце Леа сжалось от тревожных предчувствий. Она с трудом заставила себя поднять глаза и посмотреть на Питера, все еще ждущего ответа.

— Нет… не перестала… — Она будет честна с ним, несмотря на то что эта честность может дорого ей стоить… — Не перестала. Ты мне нравишься, Питер… Нет, не то… — Каких усилий ей стоило выдержать этот синий напряженный взгляд! — Я влюблена в тебя…

Она сказала то, чего могла бы не говорить никогда. То, что обычно говорят мужчины женщинам, а не наоборот. Так уж вышло, что она постоянно делает ошибки. Ошибкой больше, ошибкой меньше — это уже не так важно. Утонуть в море ошибок, пожалуй, лучше, чем болтаться на волнах неопределенности… Но Питер, кажется, не считал ее слова ошибкой. Нежный бархатно-синий взгляд скользнул по ее лицу: коснулся ресниц, глаз, губ — и словно зажегся, загорелся ее чувствами, вспыхнул и опалил Леа ответным огнем… Огнем любви и желания, о которых до этого момента она могла только мечтать.

— А я не влюблен в тебя… — тихо прошептал он. — Я тебя люблю…

Струны радуги вздрогнули и запели… Маленький человечек, который наверняка находился где-то рядом, заиграл свою тихую, нежную музыку, озаренную солнечным светом. Леа таяла в объятиях Питера и не могла думать больше ни о чем, кроме музыки его дыхания, прикосновений и тепла, исходящего от него. Он целовал крошечную родинку над ее бровью, зеленые, озаренные любовью глаза, губы, нежные, влажные и чуть горьковатые, как лепестки распустившейся лилии. Его лицо щекотали ее длинные волосы, отливающие то медью, то темным золотом. Они оба задыхались от страсти и нежности, которая связала их тонкой, но крепкой нитью. Надолго. Навсегда. Навечно.

Первое, что увидела Леа, когда проснулась, — лучи утреннего солнца, пробивающиеся сквозь голубой тюль, и радостную детскую улыбку, осветившую лицо Питера.

— Немедленно вставай, соня! Пропустишь самое интересное! — весело произнес он.

Кажется, то, что случилось вчера, не было плодом ее больного воображения. Улыбка, осветившая лицо Питера, его синие глаза, лучащиеся нежностью и счастьем, окончательно убедили Леа в том, что вчерашний странный день и не менее странный вечер были на самом деле. И Питер, по всей видимости, очень доволен тем, что с ними произошло… Во всяком случае, изобразить на лице такую радость под силу только талантливому актеру… Неужели это свершилось? Неужели она все-таки будет счастливой?

Леа робко улыбнулась, все еще не в силах поверить в свое счастье.

— Вставай, вставай! — поторопил ее Питер. — Там тако-о-ое! — развел он руками. Как же он напоминает ребенка — эта детская улыбка, поглупевшее от счастья лицо. Наверное, на ее лице сейчас такое же глуповатое выражение… И ей на это совершенно наплевать. Она счастлива, счастлива, счастлива — вот что главное! Леа неожиданно захотелось петь, кружиться по комнате и совершать всякие безумства.

— Что тако-о-ое? — передразнила она Питера. — Что-то очень стра-а-ашное?

Вместо ответа он подхватил ее на руки, поднес к окну и распахнул занавеску. За мокрой асфальтированной дорогой, за деревьями, над зеленым ковром травы мостом раскинулась радуга. Разноцветные лучи, озаренные солнцем, напоминали какой-то сказочный аттракцион, волшебную дорогу, по которой можно уйти в мир, полный грез и светлых надежд… Захлебываясь от счастья и волнения, Леа уткнулась в плечо обнимавшего ее Питера.

— Радуга… — прошептала она сквозь слезы.

— Это твоя радуга… — тихо ответил Питер. — Я уверен, что все это — для тебя. Если бы я был волшебником, то подарил бы тебе эту радугу, чтобы ты каждое утро просыпалась со счастливой улыбкой на лице…

— Я и так буду просыпаться счастливой… — Зеленые, полные слез радости глаза согрели его теплом и любовью. — Если ты будешь рядом…

Если он будет рядом… После этой волшебной ночи он ни на мгновение не сомневался в том, что уже никогда не оставит ее одну. Он не допустит, чтобы эти зеленые глаза вновь погасли, потому что он любит ее и не сможет прожить без нее ни дня… Только как быть с тем, что гложет его уже на протяжении нескольких месяцев?

— Послушай, Леа… Я давно хотел тебе сказать…

— Обязательно скажешь, — мягко перебила его Леа. — А сейчас нужно позвонить Пэтти. Она, наверное, места себе не находит… К тому же твой пикап до сих пор стоит на дороге…

Питеру не оставалось ничего другого, как выпустить ее из объятий и отложить объяснения до следующего раза. Только когда он случится?

Август пролетел незаметно. Иногда Леа охватывало такое чувство, как будто она попала на аттракционы в «Диснейленд»: весело, немного страшно, любопытно… А после, как волной, накрывает ощущение какой-то легкой и приятной усталости.

Леа и Питер почти не расставались друг с другом — то тут, то там на стройке мелькали ее желтая кофточка и его синяя футболка… По вечерам они устраивались на веранде ее недавно купленного дома и Питер долго-долго гладил ее по волосам и рассказывал ей забавные истории из своей жизни. Она слушала его с закрытыми от усталости глазами и по-прежнему задавала себе вопрос: неужели все происходящее — реальность?