Необузданные желания - Кайли Кент

они ни причинили, я его оплачу. Пришли мне счет с подробным описанием.

— В этом нет необходимости, — говорит Доминик, разворачиваясь и выходя за дверь.

Ха, я не ожидала, что он вот так просто уйдет. Ну, разве он не полон сюрпризов?

Глава 21

Не могу поверить, что они, блять, посадили ее в камеру, как обычного бандита. Гребаная Люси Кристиансон в камере. Моя Пчелка заперта за решеткой.

Я был в ярости, когда мне позвонили и сообщили, что мой дом взломан и кем. Затем гребаный офицер сообщил мне, что преступники в настоящее время заперты в камере, ожидая моего решения о том, выдвигать ли обвинения. Единственными, кого я хотел наказать, были ублюдки, которые прикасались к ней. Когда она вышла — или, лучше сказать, споткнулась — мне захотелось подхватить ее на руки и унести прочь. Забрать ее домой.

Но я этого не сделал. Вместо этого, проявив свое истинное упрямство, Люси начала спорить со мной. Аргументируя все тем, что не хочет оставлять подругу. Я бы оставил весь этот гребаный мир позади и ушел бы с ней, и только с ней. И никогда бы не оглядывался назад. Никогда. Я знаю, что неразумно ожидать от нее того же. Что она забудет о существовании всех остальных и что весь ее гребаный мир будет вращаться вокруг меня. Я не должен этого ожидать, но было бы чертовски здорово, если бы все так и случилось.

Я оставил ее там с братом. Выбора не было: либо так, либо устроить гребаную сцену и силой затолкать ее в свою машину. Я решил, что уехать — более разумный вариант. Поэтому сейчас я сижу в ее гостиной и жду, когда она войдет в дверь. Ее водитель должен был привезти ее домой, и по моим расчетам, она должна быть здесь с минуты на минуту. Мое колено подпрыгивает, а нервная энергия волнами прокатывается по телу. Когда дверь открывается и она входит, я включаю свет. Затем, не говоря ни слова, я встаю, осматриваю ее тело и начинаю проверять все комнаты и шкафчики, чтобы ей не пришлось делать это самой.

— Ты можешь остановиться, знаешь ли. Нет смысла искать бугимена, когда он стоит прямо передо мной, — говорит она.

— Ты думаешь, что я — бугимен? — Спрашиваю я ее, склонив голову набок в ожидании ее ответа.

— Это абсолютная правда. — Пожимает она плечами.

— Ты говоришь, что боишься меня, но твое тело говорит совсем о другом. Твои действия противоречат каждому твоему хорошенькому маленькому протесту, — говорю я ей.

— О да, и что говорит мое тело?

— Прямо сейчас твое тело умоляет меня прикоснуться к нему. Везде. Ты хочешь, чтобы я облизал тебя с головы до ног, раздвинул твои кремовые бедра и раскрыл эту киску. — Я делаю шаг. Она уже совсем близко, когда моя рука нежно ложится ей на шею. — Ты хочешь, чтобы я трахал тебя, пока ты не забудешь собственное имя, — говорю я ей на ухо.

Она делает глубокий вдох.

— А что, если я скажу, что хочу этого? Ты бы сделал это?

— Что бы я сделал?

— Ты бы трахал меня до тех пор, пока я не перестану понимать, кто я? — уточняет она.

Я откидываю голову назад, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

— Если я тебя трахну, то вряд ли смогу остановиться. Не думаю, что одного раза будет достаточно, — предупреждаю я ее.

— А что, если все же будет достаточно? Что, если ты обнаружишь, что реальность и вполовину не так хороша, как фантазии, которые ты выстроил в своей голове?

— Сомневаюсь.

— Есть только один способ это выяснить. — Ее пальцы хватаются за подол футболки, и она снимает материал через голову, обнажая пару упругих чашечек, прикрытых белым кружевным бюстгальтером.

— Это опасная игра, Пчелка. — Я наблюдаю, как она делает шаг назад, протягивает руку за спину и расстегивает бюстгальтер.

— Думаю, ты уже знаешь дорогу в мою комнату, — говорит она, разворачивается и уходит, бросив бюстгальтер на пол передо мной.

Я без колебаний следую за ней. Затем стягиваю свою футболку через голову и бросаю ее в коридоре, прежде чем переступить порог ее комнаты. Люси расстегивает молнию на юбке и позволяет ей упасть на пол. Ее пальцы скользят под кружево белых трусиков.

— Остановись. Оставь их, — говорю я ей.

Она поворачивается ко мне лицом, вопросительно вздернув бровь.

— Ты даже не представляешь, как давно я хотел обнажить твою киску. Позволь мне. — Я подхожу к ней и толкаю на кровать. — Чертово совершенство. — Я смотрю на нее сверху вниз, ее грудь тяжело вздымается и опускается, когда она смотрит на меня в ответ. Я стягиваю ее трусики вдоль бедер, вниз по ногам, и вытаскиваю из них каждую ступню, после чего комкаю кружево и засовываю его в карман.

— Пополняешь свою коллекцию? — Спрашивает она.

— Что-то в этом роде. — Ухмыляюсь я.

— Боже мой. Ты ведь воровал мое нижнее белье, не так ли? Я думала, что у уборщиц какие-то странные причуды, когда начали пропадать вещи, но это всегда был ты. — Ахает она.

— Не делай вид, что удивлена. — Я забираюсь на кровать, раздвигая ее ноги. Я смотрю на нее. Мои руки дрожат, когда я тянусь к ней. Я так сильно хочу прикоснуться к ней, что боюсь, если сделаю это, то буду слишком груб. Я причиню ей боль и не смогу остановиться.

— Что случилось? — Наконец спрашивает она после нескольких минут молчания.

— Если я причиню тебе боль, ты должна остановить меня. Ты должна мне сказать.

— Ты не сделаешь мне больно, Доминик, — говорит она со слепой верой, которой я не заслуживаю и которой у нее не должно быть.

— Я не знаю, с чего начать. Я хочу пометить каждый дюйм твоего тела, чтобы ни у одного мудака не осталось сомнений, что ты принадлежишь мне. — Я поднимаю ее левую ногу и провожу зубами по лодыжке. Когда я кусаю ее сильнее, глубже, она извивается, но не отстраняется. Я перевожу взгляд с ее глаз на киску, которая блестит, приглашая меня.

Посасывая кожу, я двигаюсь вверх по ее икре и повторяю процесс. Продвигаясь вдоль ее ноги, я кусаю все сильнее и сильнее. Когда я добираюсь до внутренней поверхности ее бедра, то впиваюсь с такой силой, что на языке ощущается медный привкус. Кровь. Ее кровь. Я отстраняюсь и осматриваю ее бедро. По израненной коже стекают крошечные красные капельки.

— Доминик… Мне нужно… — Голос Люси хриплый.