Возрождение Феникса. Том 7 - Григорий Володин

ужасе кричит:

— Нет!

Крылья гаснут, как и багровая пасть волка. Молот исчезает. Больше ни следа божественности. Только рухнувший юноша.

Ноги княжны несут ее туда, глаза наполняются лиловой нафтой. Сейчас она этих японцев в пух и прах… Уф, за Сеню! Да как они посмели прервать их отдых!

Но резко становится жарко. Между лежащим Сеней и японцами вспыхивает огненная стена. Лиза невольно останавливается и прикрывает лицо ладонью.

Раскаленная стена жара переливается багровыми языками. Пламя бушует, извивается красными языками, но остается в изначальных границах, не перетекает на стены, пол и потолок. Словно огню запретили двигаться дальше.

Лиза видит сквозь завесу пламени застывших японцев. Они явно поражены неожиданно возникшим барьером.

Из стены огня вдруг раздается звериный рев, а затем из вертикальных клубов пламени выпрыгивает багровый волк. Сначала Лизе кажется, что шкура зверя дымится, словно горит. Но нет — зверь полностью состоит из пламени!

Волк обрушивается на первого попавшегося японца, валит его, и, схватив за глотку, утаскивает обратно в стену, сам растворившись в пожаре. Из стены вырывается еще множество волков. Они накидываются на японцев и утаскивают их в огонь. Пламя охватывает визжащих иноверцев. Зал ресторана наполняют крики заживо сгораемых людей. Внутри завесы японцы истончаются все больше и больше, по мере того, как огонь пожирает мясо и кости.

«Жертвоприношение, — понимает Лиза. — Мы лицезреем древний ритуал».

Еще в старые времена русские князи сжигали пленных врагов. Хазаров, тюрков, половцев и других иноверных убивали и приносили в жертву, чтобы умилостивить богов. Обычай со временем исчез, но в памяти людей остался. Сейчас лишь происходит возвращение к корням. Сеня стал богом и потребовал свою жертву, исконно русскую. Зажаренного заживо врага. Никакой пощады.

Аристократы в ужасе смотрят на чудовищный обряд. Даже Ричард перестает ерничать и наблюдает казнь с бледным, как мел, лицом. Жестоки славянские боги. Даже собственный народ побаивается великих.

Когда же последний крик затихает, насытившаяся стена пламени вспыхивает в последний раз и гаснет без единого звука. Лиза сразу же бросается к Сене. Упав на колени, она касается его шеи.

— Слава Сварогу, — выдыхает она. Пульс есть, но слабый. Княжна поднимает глаза к толпе застывших аристократов. — Целителя! Быстро!

От ее мощного голоса все сразу зашевелились.

* * *

Я просыпаюсь от поглаживаний. Несколько нежных рук ласково касаются моего тела.

«Не помер, значит, — возникает в голове мысль облегчения. — Попади моя душа в Хаос, ее бы жрали, а не ласкали».

С трудом веки разлепляются. И сразу радостный визг нескольких тонких голосов оглушает меня.

— Сеня! Сеня! — Астра кидается обниматься и едва не душит меня в свои тисках. А поверх княжны еще набрасываются и Анфиса с Людой.

— Сколько, — шепчу пересохшим горлом. — Сколько я проспал?

— Три дня, — мурчит Астра мне в ухо. — Это были самые ужасные три дня в моей жизни.

— Почему? — мысли вязнут, как в болоте.

— Потому что они прошли в беспросветном ожидании, — трется княжна носиком об мою щеку.

Надо же. Не ожидал от Царицы поля такой поэтичности.

— Где Лиза? — почему-то мне кажется, она должна была быть рядом со мной.

Астра отстраняется и внимательно смотрит мне в глаза.

— Сестра сейчас собирается в Токио. Убивать японцев.

Глава 16

— Расплата

— Отец, послушай, — произносит цесаревич Антон.

— Потом, сын, я занят, — Владимир в кои-то веки не в «Кексики» рубится, а размышляет над подлянкой, которую ему подсунули японцы.

— Но это важно, — Антон решается настоять, хоть и услышал в голосе царственного отца раздражение.

— Неужели важнее разборок с японцами? — недовольно спрашивает государь.

— Мм, как минимум на таком же уровне, — твердо говорит цесаревич.

— Да ты что?! У меня тут, возможно, назревает война с косыми. Долгоногий и прочие Великие Дома настаивают, чтобы я вломил Японии по самые не хочу. Они не думают, какой пистец тогда настанет. Мир просто разорвет пополам, миллионы погибнут, города превратятся в выжженные склепы. Но кого это волнует? Подавай голову Дзиммы, и хоть потоп. Одни Бесоновы рассудок не потеряли, что удивительно. София меня поддержала и настояла на предварительном расследовании и наказании только виновных. Но это ничего не меняет. Карательная спецоперация готовится, но японцы могут завтра снова ударить! А знаешь почему? Потому что существуют гребаные порталы из Нижних миров! Десяток несанкционированных телепортов Тайная канцелярия нашла в Подмосковье, но вот вопрос на миллиард: а сколько их еще? Завтра может снова нагрянуть орава узкоглазых, и тогда Дома опять запоют шарманку про «воевать и карать за деток наших». Мудаки! — резко император хлопает по столу. — Кретины титулованные! Да ваши детки могут не пережить войну с Дзиммой. Нас же разводят как лохов. Пытаются стравить с Японией, чтобы потом тепленькими взять — государь выдыхает и потирает лоб. — Так что, сын, ты действительно пришел с проблемой не меньшего уровня?

— В некоем роде да, — отступать нельзя. Антон, правда, считает, что проблемы рода не менее важны, чем возможные межимперские войны. — Я по поводу Беркутова.

— А что с ним? — хмурится Владимир. — Он вроде очнулся три часа назад, всё в порядке, — на удивленный взгляд наследника государь смущенно поясняет. — Ну мне София между делом сообщила, так-то я не служка за юношей, конечно.

— А! — Антон протягивает отцу планшет. — Вот глянь для начала. Не только ты в курсе, что Беркутов выспался.

Неохотно Владимир просматривает видео на экране. Под окнами резиденции Бесоновых собралась толпа юношей. Все высокоблагородные дворяне, их еще называют Молодым светом. Парни выстроились, задрав головы к окнам.

Камера приближается и рассматривает юношей отдельно. Владимир вскидывает брови.

— Матерь Сварожья, — мычит государь.

— Да-да, — кивает Антон. — А ведь это будущие князья и генералы. Считай, мои ближайшие соратники… Были бы, если бы не Беркутов.

На лицах княжичей и графят сверкают золотом славянские руны. Руевит, Свитовит, Сварожич, Подсолонь, Яровик…Вязи татуировок также покрывают шеи и кисти аристократов.

— Ничего не напоминает? — язвит Антон.

— Может, это всего лишь новая мода? — сам себе не верит Владимир. — Ну как эти дурацкие «йо-йо» в прошлом году?

Ставни стрельчатого окна распахиваются и наружу выглядывает Беркутов. Волосы взлохмачены, а бледное лицо сияет точно такими же татуировками, как у толпы внизу. Арсений вскидывает кулак, что-то говорит и аристократы вторят ему единогласным криком:

— Долг сильных — защищать! Долг слабых — быть сильными!

— Нет, отец. Он их зомбировал, — Антон сжимает кулаки. — Всего одно сражение в «Зарнице», и эти придурки делают себе Беркутовские наколки и ждут под окном нетитулованного школьника, словно верные псы.

— Ты хорошо читал доклад по «Зарнице»? — спрашивает Владимир. — Или как обычно пролистал допросы свидетелей?