Врата жизни - Брэм Стокер

– Собственно говоря, я просил о встрече с тобой, Стивен, не из-за долгов.

– Ты удивляешь меня, Леонард! Я думала, что после твоего неудовольствия, вызванного неприятной прогулкой по жаре, ты мог вернуться лишь по поводу денежных вопросов.

Лицо Леонарда едва заметно дернулось, но он моментально взял себя в руки и продолжил:

– Это очень мило с твоей стороны, Стивен, но я действительно пришел сегодня, чтобы поговорить на другую тему. Несмотря ни на что! – в последней ремарке прорвалась наружу его наивная самовлюбленность, уверенность, что нет на свете ничего важнее его личных обстоятельств, острейшим и первейшим из которых в данный момент были финансовые проблемы.

Глаза Стивен опасно сверкнули. Теперь она видела и понимала его гораздо лучше. Ей не составило труда догадаться в этот момент, что он ведет дело к другой теме их предыдущей встречи – разговору о браке. И это казалось ей чудовищным. Но Леонард был целиком погружен в свои переживания и не заметил настроения девушки. По-настоящему влюбленный не смог бы проявить такую слепоту.

– Знаешь, Стивен, я обдумал все то, что ты мне написала и сказала при встрече, и я хочу сказать, что принимаю это! – с этими словами он прямо и решительно взглянул ей в глаза.

Стивен ответила медленно, с озадаченным видом и полуулыбкой:

– Принимаешь то, что я сказала в письме! Но что это значит, Леонард? Должно быть, письмо содержит больше, чем мне известно. Насколько помню, я всего лишь написала несколько строк и попросила тебя встретиться со мной. Дай-ка взглянуть на него! Я хочу быть уверена в его содержании! – и она протянула руку.

Леонард был в замешательстве. Он не знал, что сказать. Стивен могла забрать письмо, и он лишился бы единственного документального свидетельства. Он лихорадочно искал повод избежать этого. Теперь ему стало ясно, насколько удобную позицию для разговора она избрала. Протянутая рука раздражала его, он попытался взять ее, чтобы помешать Стивен, но представить это в виде нежного жеста. Но она отдернула руку.

Стивен твердо намерена была не допустить, чтобы стороннему глазу их общение могло бы показаться фамильярным или слишком интимным. Но Леонард увидел в этом лишь достигнутую цель – протянутая за письмом рука исчезла, можно было продолжить разговор.

– В твоем письме немного сказано. Конечно, за исключением возможности выслушать тебя, услышать твои милые слова и твое милейшее предложение!

– Да, вероятно, я была бы мила ко всякому в столь трудном положении, с такими долгами, и предложила бы свою помощь.

Стивен и сама понимала, что высказалась очень жестко, но не видела другого выбора. Леонард был не слишком чувствителен, но она затронула одно из немногих его уязвимых мест. Однако он уже не мог остановиться на полпути.

– Я все время думал о том, что ты сказала, и теперь желаю сделать то, о чем ты меня просила, – даже ему самому стало ясно, что заявление его более чем не к месту; Леонард почувствовал, как закипает ярость, попытался сдержать ее, но тщетно. – О, Стивен, ты ведь и сама знаешь, что я люблю тебя! Ты так прекрасна! Я люблю тебя! Люблю! Ты станешь моей женой?

Стивен ответила нарочито спокойно и деловито:

– Дорогой Леонард, ты слишком торопишься! Ты знаешь, что я пришла сюда поговорить о твоих долгах, и пока не решен этот вопрос, я не готова переходить к другим темам. Конечно, если ты не…

Леонард больше не мог выносить это! Она определенно давила на него. Чтобы избежать конфликта, он постарался говорить весело и шутливо, однако в глубине души затаил злобу и жажду мести.

– Ну, хорошо, хорошо, Стивен. Как пожелаешь! Ты королева моего сердца!

– Какова же общая сумма? – хладнокровно спросила Стивен.

Подобная постановка вопроса исключала сентиментальное настроение. Леонард замялся.

– Ну же, смелей, – Стивен охотно воспользовалась своим преимуществом. – Ты не знаешь, сколько всего должен?

– Собственно говоря, точную сумму я не знаю. Я посчитаю и сообщу тебе. Но сегодня я пришел говорить не о долгах.

Стивен досадливо отмахнулась. Она не желала возвращаться к другой теме. Впрочем, она предоставила Леонарду самому преодолевать возникшую неловкую паузу. И когда он заговорил, она вздохнула с облегчением.

– Что касается этих кошмарных ростовщиков, они же отправили письмо моему отцу! – Столь откровенное признание изменило тональность разговора.

– Так сколько они требуют?

Леонард бросил на девушку быстрый, косой взгляд – ее жизнерадостность его ужасно раздражала.

– Черт! Пятьсот фунтов… не знаю… Ну, и еще триста по процентам. Жуткая куча денег, да? – последняя фраза была ответом на явное изумление Стивен.

– Да уж! – спокойно заметила она. – Жуткая куча денег – впустую.

Оба помолчали. Затем Стивен произнесла:

– И что говорит по этому поводу твой отец?

– Он страшно рассердился. Один из этих мерзавцев написал ему о другом счете, и отец просто взбесился. Когда я сказал ему, что должен заплатить в течение недели, он практически ничего не сказал, что само по себе подозрительно. А затем, я был уже на пороге, он бросил мне чек и заявил, что в дальнейшем я не могу рассчитывать на его помощь. При этом он вытащил из кармана моего домашнего пиджака целую стопку писем и взялся просматривать, нет ли там еще посланий от ростовщиков.

– И что же за письма там были? Ты что, носишь все письма в карманах? – осторожно поинтересовалась Стивен.

– Все, кроме тех, которые я порвал или сжег. Я не намерен посвящать отца во все свои секреты. Незачем ему знать лишнее!

– И все твои письма от ростовщиков?

– По большей части. Но я также храню письма, которые для меня особенно важны и дороги.

– Покажи мне их! – заявила Стивен, а когда заметила колебания Леонарда, добавила: – Знаешь, если я собираюсь помочь тебе в этом деле, ты должен довериться мне. Полагаю, мне предстоит увидеть немало подобных писем, прежде чем ситуация наладится, – она говорила очень ровным тоном, понимая, что явный антагонизм заставит его что-то заподозрить.

Стивен надеялась, что ее письмо находится среди прочих, но понимала, что это маловероятно. Скорее всего, он хранит его отдельно. У самой Стивен не было оснований доверять ему. После того, как он не пожелал вернуть ей письмо, она думала, что оно не с ним, а где-то дома. Она не выдала своих чувств или подозрений. И когда Леонард передал ей пачку писем, спокойно взялась просматривать их одно за другим. Пару писем, написанных явно женской рукой, она передала Леонарду назад, не раскрывая их и не сказав ни слова. Она была сосредоточена и серьезна, а отсутствие любопытства и признаков ревности удручило Леонарда. По мере чтения лицо девушки отражало растущее удивление. А последнее послание от ростовщиков заставило ее нахмуриться: юридические угрозы всегда вызывали у нее страх и тревог у.