Муля, не нервируй... Книга 2 - А. Фонд

– Конечно, Муля, я помогу вам! Тем более пройтись по улице – это такая мелочь по сравнению с тем, что вы для нас с Модестом Фёдоровичем сделали.

Модест Фёдорович от этих слов чуть завис, потом подумал и согласно кивнул:

– Конечно, это будет самое правильное решение, – степенно и рассудительно сказал он, – Так-то мы теперь одна семья.

– Спасибо! – сказал я с благодарной улыбкой.

Маша улыбнулась. А Модест Фёдорович посмотрел на неё с гордостью.

– Только это нужно сделать около девяти вечера, – я посмотрел на часы, – через час получается.

– Вы скажите куда, и я подойду, – сказала Маша, – я сейчас планировала ещё к портнихе на примерку сходить… Как раз успею. Там только подол подшить.

И она смущённо улыбнулась, все невесты такие красивые, особенно когда так смущаются.

– Хорошо, Маша. Я буду ждать вас в начале улицы Ленина. Возле дома номер 40. Там ещё киоск с газетами стоит.

– Я знаю этот киоск, – кивнула Маша. – Приду к девяти. Как раз успею.

После ужина я сбегал в коммуналку, подготовился. Сменил нормальный костюм на старый, невзрачный. Маша, конечно, может удивиться. Но я надеялся, что в предсвадебной суматохе ей не до таких нюансов будет. Да и в сумерках не особо видно.

К месту назначения я прибежал за пятнадцать минут раньше. Надеюсь, Маша педантичная девушка. Других среди химиков не бывает.

Прошло пятнадцать минут. Маша опаздывала.

Я понятливо вздохнул, свадебное платье – это не просто так. Скорей всего девушку портниха задержала.

Прошло полчаса. Маши не было.

И через сорок пять минут не было.

И через час…

Я пошел к дому Модеста Фёдоровича. Если это шутка – то несмешная. Я простоял на таком ветре сколько времени, а она не пришла. Я всё понимаю, свадьба, волнения, может, даже и весь подол платья перекосило, но не прийти – это свинство.

Позвонил в дверь – мне открыла Дуся с красными глазами.

– Дуся, – сказал я, – а Маша не приходила?

– Ой, Мулечкаа-а-а-а… – всхлипнула Дуся, а потом зарыдала, – беда у нас! Ой, беда-а-а-а! Модест Фёдорович срочно в больницу уехал!

– Ч-что случилось? – похолодел я.

– Там какая-то девка на Машеньку кислотой плеснула-а-а-а…

Глава 12

– Как такое могло получиться?! – я посмотрел на поникшего Модеста Фёдоровича и еле сдержал ругательство.

Мы находились в отделении гнойной хирургии горбольницы. Маше первую помощь оказали, рану обработали, и сейчас она была на очередной процедуре, а мы с Мулиным отчимом стояли в коридоре у окна и терпеливо ждали.

– Это я во всём виноват. Жалко её стало, – понурил голову тот, – да и Машенька просила. Они всё-таки подругами сколько были…

– Хорошая подруга, – проворчал я, – кислотой соперницу обливать. Так невольно в силу дружбы и поверишь.

– Это я во всём виноват, – еле слышно опять повторил Модест Фёдорович.

И такой у него был несчастный вид, что я не стал упрекать его дальше, вместо этого проворчал:

– Ладно, что там говорить. Главное, всё обошлось, – я покачал головой и вздохнул, – более-менее обошлось, я имею в виду. Главное, что лицо не пострадало, а плечо потихоньку заживёт. Шрам, конечно, некрасивый останется, но под одеждой всё равно не видно.

– Да, Машка молодец, – покивал Модест Фёдорович, – хоть и в шоке была, а технику безопасности соблюдает. Не зря я, наверное, ей тогда трояк за технику безопасности влепил и заставил пересдавать. С тех пор как разозлилась на меня – так и выучила, что от зубов отскакивает.

Он усмехнулся, вспоминая.

– Это ещё повезло, что у неё кефир под рукой был, – сказал я. – Иначе выжгло бы всё к чертям. Даже кости бы растворило, мне кажется.

Модест Фёдорович помрачнел:

– Я добьюсь, что Ломакина пожизненное получит! – прошипел он.

– За такое пожизненное не дают, – вздохнул я, – тем более она была в состоянии аффекта. Так на суде и скажут, вот увидишь. Кроме того, у неё хорошая характеристика по месту работы. Да и всё практически обошлось. У Маши только шрам на плече останется и всё.

– Но оставлять всё за так, я не намерен, – прорычал Модест Фёдорович.

– Так не в Ломакиной же дело, – посмотрел на него я, – сам же понимаешь, кто за всем этим стоит.

– Попов, – на Модеста Фёдоровича было страшно смотреть. – Это он её накрутил.

– Будешь с ним разбираться? – спросил я.

– А как, Муля? Доказательств у меня никаких нету, – поморщился Модест Фёдорович и тоскливо посмотрел на меня.

– А со свадьбой что теперь? – я перевёл тему разговора и проследил взглядом, как два дюжих санитара пронесли мимо нас больного на носилках.

– Решили перенести на две недели, – удручённо покачал головой Модест Фёдорович, – врач говорит, что пока ожог не заживёт, никто её выпускать из отделения не будет.

– Так там же небольшой ожог, – попытался подбодрить его я, – неужели из-за такого переносить?

– Ты не понимаешь, Муля, – нахмурился Модест Фёдорович, – химические ожоги дело серьёзное. Они заживают очень долго. И её точно не выпустят, пока всё не зарубцуется. Так что завтра прямо с утра позвоню в ЗАГС и всё перенесём. Справку нам обещали выписать, причина существенная и они просто обязаны пойти нам навстречу.

Честно сказать, я хоть и переживал и за Машу, и за Мулиного отчима, но в душе испытал небольшое облегчение, что две свадьбы не в один день будут, и я со спокойной совестью смогу посетить обе, по очереди. Кроме того, раз свадьба отодвигается, значит у меня есть ещё время для посещения дома номер 61. За две недели что-то придумаю. А Печкину с Ложкиной подарю один из ковров, на выбор. Они капец рады будут. Ну, даже если и не рады, то особого выбора у меня всё равно нету. Никак я не успею деньги из-под балки изъять