Ловушка для дураков - Татьяна Моспан

…У Беглова была назначена деловая встреча. Водитель «мерседеса», не доезжая до места, увидел большое скопление машин.

— Все, дальше не проедем, кого-то стукнули, гаишники оцепили. Водитель смотрел на хозяина. — Теперь только в объезд.

Артем с Вадимом и Гребнем выбрались из машины.

— Давай разворачивайся, — приказал он своему шоферу, — а мы пешочком пройдемся минут пятнадцать, не дворяне.

Втроем они нырнули в подземный туннель, чтобы перейти Можайское шоссе.

Переход был длинным и грязным и почти весь загроможден стихийными продавцами, предлагавшими свой нехитрый товар. Рядом висели угрожающие табличкм: «Торговля с рук запрещена».

— Конфетки-бараночки… — хмыкнул Гребень, устремляясь вслед за шефом.

Толстые бывалые тетки беспрепятственно трясли своим товаром, уверенные в собственной безнаказанности. Они почему-то не интересовали блюстителей порядка, которые были представлены двумя красномордыми милиционерами. Те намертво вцепились в маленького растерявшегося мужчину.

— И чтобы духу твоего здесь… — услышал Артем, подойдя поближе.

Невысокий мужичонка стоял перед двумя большими сумками, набитыми мочалками.

Ехидная косоглазая старушенция, приплясывающая рядом, позлорадствовала:

— Куда приперся, здесь заграничного товару полно, а он растопырился со своим барахлом, только место занимает.

— А куда же мне? Я приезжий, подскажите… — Он непонимающе озирался по сторонам, видя, что вокруг шла бойкая торговля, и бравых милиционеров это нисколько не интересовало.

Видно, мужичок что-то смекнул, потому что полез в кошелек. Этот жест на виду у всех окончательно вывел стражей порядка из себя.

— А ну давай отсюда…

Артем остановился рядом и взял в руки мочалку.

— Откуда, отец?

— В гости приехал к родне, из Ашхабада сам. — Он говорил чисто, без акцента. — Хотел продать, да вот… — Он боязливо смотрел в непреклонные лица милиционеров.

Те, увидя Артема со свитой, умерили свой пыл.

— Не место для торговли, — безразличным голосом произнес один из них. — В отделение заберу со всем товаром.

Продавец готов был заплакать.

— Вот я сейчас с человеком переговорю, мочалку себе куплю, а потом забирай, — остановил стража порядка Артем. — Я, может, год в бане не был.

Милиционер недоверчиво покосился на странного, хорошо одетого покупателя.

— Может человек раз в жизни себе мочалку купить? — продолжая напирать на милиционера, Артем сделал неприметный знак Гребню: займись, дескать.

— Започем штука, папаша? — тут же отозвался тот и, услышав цену, громко распорядился: — Все берем.

Пока Вадим отсчитывал обалдевшему от всего происходящего продавцу деньги, Гребень разобрался с местным активом — оба стража порядка незаметно испарились.

Подоспевшая вездесущая кривоглазая старушонка помогла запихнуть в тут же предложенные ею полиэтиленовые пакеты весь товар.

Вадим и Гребень тащили в руках объемистые сумки и чертыхались про себя. Блажь нашла на хозяина, с кем не бывает. Сентиментальная дурь. Маленькие слабости надо понимать, особенно если они проявляются у твоего шефа.

Всю оставшуюся дорогу Артем прошагал молча. После деловой встречи он тоже не вымолвил ни слова, только улыбнулся, когда недовольный Гребень грузил сумки в «мерседес».

— И куда это теперь?

— Петровичу отвезешь, он баню открывать собрался.

Оказывается, не забыл он все, что связано с прежней жизнью, с детством. Артем почти почувствовал в тот момент свежий запах зреющих плодов, за которыми ухаживал, живя в детдоме. Оказывается, не все человеческие чувства вытравила из него суровая жизнь. Было жалко рано оборвавшегося голодного детства, жалко беспомощного мужичонку из далекого Ашхабада и — это было совсем хреново — самого себя тоже было почему-то жалко.

Артем очнулся от воспоминаний, услышав разухабистую, забойную мелодию, способную расшевелить мертвого.

А в ресторане, а в ресторане,

А там — гитара, а там — цыгане.

И что душа захочет, выбирай,

И где-то здесь начинается рай.

Для некоторых подвипивших гостей рай действительно уже наступил, и они лихо отплясывали, кто во что горазд.

Пела Валерия. Она грациозно поводила плечами и руками в такт музыке, сводя с ума разогретых алкоголем мужиков. Они, скача перед своими подругами, не забывали пожирать глазами певицу. А она, казалось, не замечала их похотливых взглядов и продолжала поддразнивать беснующееся перед эстрадной раковиной стадо.

Ай, да Валерия! Артем поймал взгляд ее смеющихся глаз. Молодец, девчонка!

Впервые Беглов увидел молодую женщину полгода назад. Он сидел у Петровича в кабинете, выслушивая отчет о текущих делах.

Яковлев, видя, что хозяин доволен его расторопностью, решил похвастаться:

— Я для ресторана певичку уже нашел. Поет замечательно. Хочешь послушать? Она как раз сейчас внизу репетирует.

— Спущусь, — сказал Артем, — хотя мне без разницы, ты сам в этих делах лучше разбираешься.

— Ну, не скажи. Голос редкостный, консерваторское образование, но… — Петрович скорбно умолк. — Уж больно серьезная, не знаю, приживется ли она у нас.

— А тебе что за печаль? — удивился Артем. — Не приживется, подыщешь другую. По мне они все одинаковые, только длина юбок разная.

В здании еще не везде закончился ремонт. Ресторан вот-вот должен был открыться, и Петрович сбивался с ног, чтобы все устроить по высшему разряду.

Артем вошел в полутемный зал. Освещена была лишь пустая раковина эстрады.

Певицу он заметил не сразу. Она сидела за роялем, который стоял в зале, — Петрович еще не определил для него постоянного места, — и, тихо аккомпанируя себе, негромко напевала. Маленькая тень, незаметная в пустом зале.

Вдруг она резко ударила по клавишам, а потом, словно пробуя собственные силы, запела в полный голос.

Она пела старинный русский романс. Пела так, что даже ничего не понимающий в музыке Артем, почувствовал, да, перед ним настоящая певица.

Он застыл на месте, боясь пошевелиться и помешать. Он много раз слышал этот романс и любил его. Всякий раз внутри у него что-то сжималось. Сейчас его застали врасплох. Мелодия и слова в пустом зале были обращены к нему одному. И пелось тоже о нем. И этот голос, голос… Лучшего исполнения он не помнит.

Услышав романс приглашенной Петровичем солистки, Артем испытал то непонятное волнение, которое, казалось, ему уже не доведется испытать никогда.

Музыка вдруг прекратилась, и певица обернулась.

— Вам не нравится? — спросила она.