Еврейские пираты Карибского моря - Эдвард Крицлер

Бразилия занимала огромное пространство, но Компания считала, что для контроля над всей колонией достаточно захватить Баийю. Получив от Братства обещание поддержки изнутри, принц Мориц согласился на свободу вероисповедания в колонии после завоевания, а также позволил евреям сформировать собственную роту[202]. Восьмого мая 1624 года экспедиционный корпус в составе трех тысяч трехсот человек (в том числе несколько десятков евреев) прибыл в Баийю на двадцати шести судах[203]. Вице-адмирал Пиет Хейн первым же штурмом захватил два главных форта, защищавших порт. Его успех напугал защитников, и те бежали.

На следующую ночь епископ Маркош Тейшейра, главный враг конверсос, ударился в бегство и укрылся в лесу со своими священниками[204]. Как и обещал принц, после победы евреи получили религиозную свободу. Кроме этого, голландцы не посягали на собственность «португальцев». Уже на следующий день двести местных конверсос объявили, что возвращаются к вере отцов, и приветствовали голландских евреев, прибывших с экспедиционным корпусом[205].

Пока шло сражение за Баийю, голландский флот обогнул мыс Горн, проследовал вдоль тихоокеанского побережья до порта Каллао и осадил Лиму. Узнав о падении Баийи и осаде Лимы, правящий совет запаниковал. В письме королю Филиппу члены совета писали, что голландцам помогают Hebrea da Nação[206], а их целью, по всей видимости, является не сахар Бразилии, а серебро Перу[207].

Испанский король, уверенный, что голландцы не остановятся на достигнутом, собрал огромную армию для снятия осады. Он мог не беспокоиться, так как голландцы уже выдохлись. После блокады порта в течение трех месяцев они отступили. Тем временем в Бразилии епископ Тейшейра собрал свое мужество и организовал партизанские отряды, не позволявшие голландцам выйти из Баийи и продолжить наступление. Двадцать девятого марта 1625 года с пятидесяти двух испанских и португальских кораблей на побережье высадились более двенадцати тысяч солдат. Они блокировали Баийю. Поражение было неизбежным, но две недели голландцы держались, поддерживаемые евреями. Один испанский солдат записал в дневнике: «Голландский пленник сообщил, что враг очень силен и многие евреи и еврейки, прибывшие из Голландии, побуждали их защищаться и предлагали большие деньги»[208].

Первого мая голландцы сдались. Чтобы обеспечить хорошие условия для еврейского контингента своей армии, вице-адмирал Хейн написал вражескому командующему, настаивая на том, чтобы «португальцы еврейского происхождения, остававшиеся в Баийе во время оккупации города, не подвергались преследованиям»[209]. Испанский командующий отверг эту просьбу и потребовал поименный список тех, кто помогал голландцам. Хейн стоял на своем. В конце концов, после долгих препирательств, вопрос так и не был решен и снят с повестки переговоров. Хотя условия сдачи гласили, что уйти могут только голландцы, большинство еврейских солдат и перебежчиков уехали вместе с ними. Тем, кто остался, этого делать не следовало: четверых испанцы повесили как предателей. Вину за поражение Баийи инквизиция возложила на евреев: «Тайные евреи писали голландцам и просили их об освобождении… помогли разработать планы вторжения и согласились нести часть расходов. Еретики, вскормленные грудью Матери-церкви, [после прихода голландцев] прошли обрезание и открыто начали исповедовать еврейскую веру»[210]. Позднее стали известны имена двух перебежчиков, успевших скрыться: «Баийю взяли благодаря планам Нуньо Альвареса Франко, голландского еврея, двенадцать лет прожившего в Баийе, и Мануэля Фернандеса Драго. Их отцы жили в Амстердаме и получали от Генеральных Штатов 200 фунтов в год за поддержку»[211].

Голландцы владели Баийей в течение года, а Лиму взять не смогли. Амбициозный план захвата Бразилии и серебряных рудников провалился. Обескураженная поражением армия убралась восвояси, в почти обанкротившуюся страну, разоренную тратами на вторжение и оккупацию Баийи.

Через два года боевой дух и ресурсы Голландии были восстановлены — вице-адмирал Хейн и его юный советник Мозес Коэн Энрикес привели в амстердамскую гавань испанские галионы с трюмами, полными золота и серебра. Это была крупнейшая добыча в истории. Впервые после открытия Нового Света был захвачен испанский «Серебряный флот», и голландцы снова перешли в наступление.

В авангарде событий находились Мозес и другие молодые воины-евреи. Вдохновленные примером пирата-раввина, представители первого по-настоящему свободного поколения доминировали в общине. Цифры говорят сами за себя: в 1620-х в Амстердаме жили двести еврейских семей, а в нападении на Баийю участвовали «несколько десятков евреев». Уже в следующее десятилетие, согласно данным инквизиторов, сотни голландских евреев планировали вторжение в Португалию и уничтожение инквизиторских тюрем[212]. Эти планы не были осуществлены, но они дают представление об умонастроениях молодежи, считавшей себя новыми Маккавеями, воинственными освободителями своего народа. Свирепствующий Святой террор вдохновлял их на борьбу, на то, чтобы стать поколением воинов Сиона.

На рассвете 8 сентября 1628 года Мозес Коэн Энрикес стоял на палубе «Амстердама», флагмана голландского флота, находившегося в нескольких милях от Гаваны, и смотрел в сторону запада. Неожиданно в северной части горизонта появились верхушки мачт испанского «Серебряного флота»: двенадцать судов везли девяносто две тонны серебра и сундуки с сокровищами, набитые жемчугом, рубинами и золотом. Стоимость груза оценивалась в 16 миллионов гульденов — около миллиарда долларов на нынешние деньги.