Русалка - Кристина Генри

Второе представление шло так же, как и первое, но публика оказалась более подготовленной к зрелищу и присмирела при виде маячивших вышибал.

Когда она превратилась в русалку, несколько человек вскочило с мест, вытягивали шеи, тыкали пальцами, но никто из них даже не пытался выскочить на сцену. Она в нерешительности описа́ла несколько кругов в аквариуме, не зная, что делать дальше, ведь на репетициях отрабатывали лишь эффектный выход на сцену и убедились, что произойдёт само превращение, а дальнейшая программа не оговаривалась.

Когда она вынырнула на поверхность, чтобы стекло не мешало разглядывать публику, раздались восторженные возгласы и аплодисменты, значит, она не обманула их ожиданий.

Из-за кулис появился Леви, чтобы ответить на вопросы зрителей. Амелия снова нырнула и принялась выписывать замысловатые пируэты, размышляя, сколько это будет продолжаться.

Довольно скоро её жизнь превратилась в скучную однообразную рутину. Каждое утро она просыпалась в отеле, завтракала, потом они с Леви проходили сквозь строй журналистов и просто зевак, добирались на экипаже в Концертный зал, где она превращалась в русалку и кружила в аквариуме, пока Леви не объявлял, что представление окончено. Ужинать чаще всего приходилось у себя в номере, иначе всякие желающие пообщаться с «настоящей русалкой» просто не давали ей спокойно поесть, и даже словоохотливость Леви не помогала.

После недели выступлений в Концертном зале Барнум дал объявление в газету о том, что заключил соглашение с доктором Гриффином, не поскупился на невероятно щедрое вознаграждение, чтобы перевести русалку в Американский музей ради блага искушенной публики. Барнум заверил публику, что несмотря на дополнительные издержки стоимость билета на представления останется прежней.

Хотя место представления изменилось, Амелии не разрешили вернуться в гостевую комнату Барнума.

– Как вы сможете рекламировать программу, если вас не увидят в отеле? – рассудил Барнум. – До начала представлений в музее ещё не меньше пары недель.

– Разве еще нужна какая-то реклама, мистер Барнум? – сказала она. – Весь город охвачен «русалочьей лихорадкой», как вы хотели.

– Если не вся страна, – добавил Леви. – Сегодня было много репортеров из газет других штатов.

Встречались они в отеле, в номере Леви, поскольку Барнуму было легче войти в отель, чем Амелии и Леви выйти.

Барнум довольно рассмеялся.

– Скоро все монархи Европы переплывут океан, чтобы вас увидеть.

Амелии было все равно, кто придет на нее посмотреть, лишь бы в музее соорудили аквариум побольше, чем в Концертном зале. Если уж приходится бесконечно плавать кругами, пусть хотя бы резервуар будет попросторней нынешнего узилища.

«Леди Амелию», «доктора Гриффина» и избранную когорту журналистов пригласили на экскурсию по новой экспозиции музея до открытия для публики. Между отелем и музеем в два длинных ряда собралась толпа любопытных, чтобы посмотреть, как Амелия, Леви и репортеры перейдут улицу.

Амелии было не привыкать к глазеющим разинув рот людям, но еще никогда она не чувствовала себя так глупо, как во время этого шествия между отелем и музеем. Капор хорошо прятал ее лицо, но вдруг и зонтик оказался весьма кстати. С раскрытым зонтиком нашлось чем занять руки, а если его наклонить, можно отгородиться от той части толпы, которую не скрывали поля шляпки.

Барнум, помахивая рукой и приветственно улыбаясь, ожидал их у входа в музей. Он поцеловал Амелии руку, словно приветствуя настоящую царственную особу. Она едва сдержалась, чтобы не отнять руку от его сухих губ.

Как только вся процессия оказалась внутри, двери накрепко заперли, оставив снаружи двоих громил осаживать грозным взглядом всякого, кто осмелится подойти.

Для представлений русалки был выбран шестой зал, что вынуждало зрителей сначала пройти через множество прочих экспозиций. Барнум не желал, чтобы посетители, повидав русалку, тут же покидали бы музей. В конце концов, надо было распродавать путеводители, а какой от них толк, если публика не оценит остальные экспонаты.

– А ещё, – говорил Барнум Амелии ранее, – рано или поздно вы меня покинете, верно? Но билеты-то продавать всё равно придётся. Если тому, кто придет на вас посмотреть, приглянутся другие экспонаты, он расскажет друзьям о музее Барнума, что туда стоит заглянуть в воскресенье после обеда и потратить четвертак.

Вход в зал русалки преграждала масштабная копия гравюры, напечатанной в рекламных буклетах Барнума, с изображением трёх прелестных русалок, одна из которых кокетливо расчёсывала волосы. Копия была выполнена на длинном развевающемся холсте, закреплённом у потолка.

Этот занавес практически полностью закрывал обзор, видимо, чтобы сильнее будоражить воображение. Эффект удваивался при виде огромного белого указателя с другим изображением русалки, ожидавшим посетителя сразу же за поворотом. Рядом с рисунком была табличка с описанием встречи доктора Гриффина с русалкой в водах близ Фиджи.

Под ним, надёжно укрытая в стеклянной витрине, лежала небольшая записная книжка доктора в кожаной обложке, открытая на страницах с описанием удивительного открытия и небольшим наброском портрета русалки. Леви нарисовал её сам, и Амелия поразилась, как точно он уловил облик. На рисунке она была самой собой – русалкой, неземным существом, а не прекрасной дивой, которой Барнум заманивал зрителей.

Больше в дневнике ничего не было. Барнум придал книжке потрепанный вид, смял переплёт и сбрызнул поля соленой водой, чтобы бумага покоробилась. Получилась как бы настоящая записная книжка путешественника, но это была всего лишь очередная подделка.

На каждом шагу зрителя поджидали витрины с очередными экспонатами – ожерелье из ракушек, якобы подаренное русалкой доктору Гриффину, копия письма доктора, отправленного в лондонский лицей, и так далее. Последним препятствием перед желающими добраться до аквариума, вдвое большего, чем установленный в Концертном зале, была совершенно высохшая мумия с рыбьим хвостом, которую приятель Барнума Кимбол уже давным-давно предлагал выдать за русалку.

Ужасное зрелище, но все репортеры уставились на неё как зачарованные, а потом начали допытываться у Амелии, что она чувствует при виде одного из своих умерших предков. Хотя она не проронила ни слова, они не прекращали попыток в надежде получить ответ из первых уст.

Все эти извилистые проходы образовывали некое подобие лабиринта, нарочно замедляющего продвижение посетителей, не давая им ринуться прямиком к аквариуму, который даже не был виден до самого последнего поворота. И конечно, кругом будет расставлена охрана, чтобы ни у кого и в мыслях не было лезть за Амелией в аквариум.

Амелия была вынуждена отдать Барнуму должное – планируя расстановку экспонатов в зале русалки, он потрудился на славу, чтобы подогреть интерес публики. К тому же напирающие сзади никому не дадут надолго задержаться возле аквариума, загораживая вид остальным, и вынудят пройти в следующий зал.