Клодет Сорель - Саша Виленский
Шрифт:
Интервал:
— Опять они выпивают, — заворчала Елизавета Андреевна, входя в комнату. — Юлия, хоть бы вы на них повлияли, ведь каждый же день стали пьянствовать!
«Почему она обращается к Юле, а не ко мне? Наверное, та ей нравится больше. Это понятно, Юленька наша такая порядочная, такая домовитая! Конечно, ей хотелось бы, чтобы с ее сыном была она, а не я. А вот ничего у вас не выйдет, Елизавета Андреевна!», — злорадно подумала Клодет.
— И правда, Роман! — Юля сделала большие глаза. — Остановитесь.
— Любимая, — весело прокричал штаб-ротмистр. — Имеем полное право! Среди чудесных людей, на своей территории, да за приятной умственной беседой, как же не выпить, матушка моя?!
И они разлили по третьей.
— Так что безумной Мариной всей жизни династии Романовых было отмерено от смуты до смуты, от Михаила до Михаила[20], от Ипатьевского монастыря до Ипатьевского дома.
— Ну, папа, еще неизвестно, что там произошло, в доме-то Ипатьева, — вступил Андрей.
— Зато, согласись, все эти аналогии звучат хорошо! — парировал Александр Михайлович. — Ну, пусть следователи ищут, может и правда кто спасся. Хотя я в это поверить затрудняюсь. Убийство Семьи, как я уже сказал, для большевиков — и не только! — вопрос целесообразности. Если бы они решили, что для пользы дела в данный момент нужно убить детей, поверьте, никто не стал бы мучиться рефлексией. Поэтому следствие должно отталкиваться не от эмоций — «смогли — не смогли», а исключительно от фактов.
— Ну, а чисто гипотетически кто-то из Семьи мог спастись?
— Знаете, если бы и так, я бы ему не завидовал, — печально сказал Александр Михайлович и предложил:
— Еще по одной?
— С удовольствием. После третьей напиток уже не так и противен, знаете ли. Почему же не стали бы завидовать, Александр Михайлович?
— Потому что если это не наследник и не Государь, то они никому не нужны и даже наоборот, всем мешают. Будем здоровы!
— Ваше здоровье! Это почему же мешают?
— А вы порассуждайте логически, молодые люди. Представьте, что сейчас появляется претендент на трон. Учредительное собрание в виде бесконечных Комитетов и Директорий у нас уже есть, каждый атаман в каждой станице мнит себя императором всероссийским, не сегодня — завтра кто-то обязательно объявит себя Главой России, придумав какой-нибудь громкий титул, а тут появляется еще и претендент на престол. Вы представляете, что за смута начнется? Такая катавасия, что нынешняя покажется детской игрой!
— Да уж, — многозначительно произнес Роман. — Андрей, ты как?
— Наливай! — махнул тот рукой. «Господи, он же сейчас напьется! Даже интересно!» — весело подумала Клодет.
— Итак, папа, ты утверждаешь, что объявись кто-то из венценосцев, начнется борьба за трон?
— Безусловно. Большевики, естественно, постараются сделать все возможное, чтобы довершить начатое и убить выжившего. Или выжившую. Ну, а господа социалисты из временного правительства — что они, по-вашему, с ней сделают? Напомню, эти господа — это те же, кто в свое время посадил Семью под арест в Царском, а затем переправил в Тобольск, подальше от глаза людского. Им нужна какая-то княжна? Единственные, кому нужен хоть кто-то из Романовых — это яростные монархисты. Кого они могут сегодня поднять на борьбу во имя самодержавия? Много ли народу пойдет за них класть головы? Уверяю, что вы и батальона не наберете. Ведь теперь стало понятно, что и без царя тоже можно жить, даже еще лучше, потому что все позволено, никаких границ, никаких моральных ограничений, никакой совести.
— Но ведь представители рода Романовых — законные претенденты на царствование в России!
— Законные?! — яростно вскричал Александр Михайлович. — Побойтесь Бога! Законные. Да на Руси испокон веку законных правителей не было! Знаете ли вы, молодой человек, кто отец Ивана Грозного?
— Грозный был Иван Васильевич… Великий князь Василий?
— Ну, хоть что-то из гимназического курса отечественной истории помните. Ваше здоровье!
И они выпили еще по одной, закусив все тем же черным горелым хлебом, который макали в постное масло и присыпали крупной каменистой солью.
— Неплохо, правда, господа?
Елизавета Андреевна демонстративно вышла из комнаты.
— Сердится, — прокомментировал Александр Михайлович. — Это ничего, мама отходчивая, ты же знаешь, Андрей. На чем мы остановились?
— На отце Ивана Грозного, — подсказала Клодет.
— Благодарю. Так вот, отцом официально считается великий князь Василий Третий. Но есть тут одна закавыка: у Василия до этого 20 лет не было детей. Настолько не было, что он свою любимую жену Соломонию Сабурову сослал в монастырь, где она взяла, да и благополучно родила, представляете? Стоило ей обнаружить, что кроме старого князя есть и другие мужчины, как она немедленно забрюхатела, причем в весьма почтенном возрасте. А? Каков поворот?
— Да как же она в монастыре — и обнаружила других мужчин?
— Нравы-то раньше немного другие были. А потом — было бы желание, вы же знаете женщин! Но на этом история не кончается. Князь Василий женился во второй раз, на литовской княжне Елене Глинской. И опять нет детей. Представляете? Естественно, тогдашний мужчина и в мыслях не имел, что причина бесплодия может заключаться в нем. И вот через четыре года — обратите внимание, господа! Четыре года здоровая восемнадцатилетняя девица не беременеет — так вот, через четыре года после замужества Елена рожает, наконец, наследника. Радостный царь почивает в бозе, после чего безутешная вдова практически открыто живет с любовником, Иваном Федоровичем Овчина Телепневым-Оболенским. Вот его-то не без оснований считают истинным отцом Иоанна IV Васильевича. Такие Рюриковичи, династия, понимаешь. Еще по одной?
— С удовольствием, Александр Михайлович. А вот скажите, почему вы считаете, что раз Иван Грозный мог быть от кого-то со стороны, то и у Романовых нет законного права на престол?
— Ну, право-то у них есть, а вот с законностью — проблема. Я к чему рассказал историю с Грозным? К тому, что альковные приключения — это обычная история, неотъемлемая часть дворцовой жизни. Скажем, прапрадед нашего Николая Александровича — Павел Петрович — он чей сын?
— Петра III? — неуверенно предположил драгунский штаб-ротмистр.
— Может быть. А может и графа Салтыкова. Во всяком случае, этот вариант гораздо более реален, чем истинное отцовство Петра, у которого — как, кстати, и у его французского коллеги и современника! — были некоторые проблемы с выполнением супружеских обязанностей. А у цесаревны матушки Екатерины как раз наоборот, была весьма немалая потребность в постельных утехах. Тут-то и подворачивается граф Салтыков. И вот —
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!