Ленин. Самая правдивая биография Ильича - Александр Клинге

«Ленин сделан из одного куска, он монолитен. (…) Ленин потому мог стать вождем революции и реализовать свой давно выработанный план, что он не был типическим русским интеллигентом. В нем черты русского интеллигента-сектанта сочетались с чертами русских людей, собиравших и строивших русское государство. (…) Ленин был революционер-максималист и государственный человек. Он соединял в себе предельный максимализм революционной идеи, тоталитарного революционного миросозерцания с гибкостью и оппортунизмом в средствах борьбы, в практической политике. Только такие люди успевают и побеждают», – писал впоследствии знаменитый русский философ Николай Бердяев. В 1917 году Ленину удалось нащупать золотую середину между бескомпромиссностью и приспособленчеством. Если бы он не смог сделать этого, он вряд ли стал бы главой Советской России.

Борьба быстро пожирала тот запас здоровья и физических сил, который был накоплен за годы эмиграции. Ленин целые дни проводил среди партийных товарищей, в разъездах, на митингах. Накапливалась усталость, вернулись головные боли и бессонница, стало шалить сердце. Один из очевидцев прибытия Ленина в Петроград писал: «…когда я увидел вышедшего из вагона Ленина, у меня невольно пронеслось: «Как он постарел!» В приехавшем Ленине не было уже ничего от того молодого, живого Ленина, которого я когда-то видел и в скромной квартире в Женеве, и в 1905 году в Петербурге. Это был бледный изношенный человек с печатью явной усталости». А отдыхать было некогда, да и особо негде: на Елагином острове показалось слишком людно, поэтому вечерний моцион Ленин с Крупской совершали по улочкам Петроградской стороны. Это, конечно, были не Швейцарские Альпы.

К ухудшившемуся здоровью добавлялась растущая физическая опасность. По мере того, как Ленин становился все более известен в Петрограде широкой публике, увеличивалось число не только его сторонников, но и противников. Пресса, поддерживавшая Временное правительство, все чаще делала его мишенью своих нападок. Широко использовался тезис о «немецком шпионе, приехавшем развалить Россию». «Теперь «троянский конь» делается германцами в виде поезда, начиненного Лениным. Поезд подвозится к самой русской границе, последующее (смотри в античном мифе о Троянской войне) все делается, как по писаному», – острила пресса. В адрес Ильича зазвучали угрозы. ЦК постановил, что ему необходим эскорт из числа физически крепких партийцев. «Ну, сегодня нас не посадили – значит, посадят завтра», – мрачно шутил сам Ленин.

В июне 1917 года состоялся Первый всероссийский съезд Советов. Большинство на нем составляли умеренные социалисты – меньшевики и эсеры, заинтересованные в сотрудничестве с Временным правительством, в которое тем временем вошли их представители. Против большевиков, стремившихся заставить революцию пойти дальше достигнутого, остальные партии выступали единым фронтом. Однако это не помешало Ленину вновь заявить о себе на всю страну. Именно здесь разыгралась знаменитая сцена, когда в ответ на выступление меньшевика Церетели, заявившего о том, что в стране нет партии, готовой взять на себя всю полноту власти и всю ответственность, Ленин сказал: «Сейчас целый ряд стран накануне гибели, и те практические меры, которые будто бы так сложны, что их трудно ввести, что их надо особо разрабатывать, как говорил предыдущий оратор, гражданин министр почт и телеграфов, эти меры вполне ясны. Он говорил, что нет в России такой партии, которая выразила бы готовность взять власть целиком на себя. Я отвечаю: есть! Ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается. Каждую минуту она готова взять власть целиком». Большинство делегатов не восприняли эти слова всерьез и допустили тем самым грубую ошибку. Оставались считаные месяцы до того дня, когда большевики взяли власть целиком, а фраза «Есть такая партия!» стала крылатой.

Неизвестно, хватило бы у большевиков сил противостоять объединенному фронту буржуазных демократов и умеренных левых, если бы ситуация в стране не ухудшалась с каждым днем. Падало производство, быстрыми темпами росли цены, к крупным городам начал подступать продовольственный кризис, солдаты на фронте не хотели воевать – а Временное правительство не готово было прекратить войну. Запланированное на лето крупное наступление завершилось грандиозным провалом. Авторитет властей медленно падал. В этой ситуации меньшевики и эсеры, по сути, не столько удерживали на плаву Временное правительство своим участием в нем, сколько сами привязали себя к тонущему кораблю.

Ленин понимал их ошибку. Он чувствовал настроение масс, которые, по его словам, были уже в 100 раз левее большевиков. «Сознательный политик идет впереди событий, несознательного они волокут за собой», – емко формулировал Ильич. Сам он, естественно, планировал шагать впереди.

Обстановка в столице накалялась. Ленину теперь приходилось не столько пришпоривать своих сторонников, сколько сдерживать особо горячие головы, требовавшие немедленно начать вооруженное восстание. Выступая во второй половине июня на Всероссийской конференции военных организаций, где влияние большевиков было особенно сильно, Ильич говорил о необходимости действовать осторожно и расчетливо. Поспешные, недостаточно продуманные и подготовленные действия могут привести к поражению. Ленин считал, что большевистская партия вполне может поиграть мускулами, но наносить удар пока преждевременно. Время работало на большевиков.

29 июня Ленин, силы которого подошли к концу, отправился на дачу своего партийного товарища Бонч-Бруевича в поселок Нейвола на финской территории. Крупская, занимавшаяся партийной работой в Выборгском районе города, осталась в Петрограде. Здесь он планировал посвятить несколько дней отдыху, гулял и купался. Впоследствии его будут обвинять в том, что он специально уехал из столицы на случай, если события примут нежелательный оборот. Однако сбегать накануне решающего сражения было не в ленинском стиле. Вероятнее всего, он сам не предвидел того, что произошло в первых числах июля.

3 июля в столице начались массовые демонстрации, в которых приняли участие и вооруженные солдаты. Прозвучали выстрелы, пролилась кровь. На следующий день прибыли моряки из Кронштадта. Демонстранты двинулись к Таврическому дворцу. Как вспоминал один из офицеров, поддерживавших Временное правительство, «нас окружала тесным поясом лавина в несколько десятков тысяч человек. Большевики действительно постарались нагнать возможно больше народа, но именно такое число участников обрекло их сегодня на неудачу. Они потеряли друг друга, сами потерялись в этой чудовищной толпе из бесчисленных голов. Большевики прежде всего завязли. По мере того как прибывали новые люди, они теряли управление. Уже к полудню было заметно, как рвались цепочки и исчезало оцепление. А во вторую половину дня технические средства управления были окончательно раздавлены массой, что было видно по всем ее бестолковым передвижениям». Казалось, все утратили контроль над ситуацией. Толпа в конечном счете была разогнана, но для этого пришлось пустить в ход артиллерию. Никто не знал, что произойдет на следующий день.

4 июля к Ленину приехал посланец ЦК Максимилиан Савельев. Он привез с собой новости о стихийных демонстрациях, которые набирают размах и грозят перерасти в вооруженное восстание. Временное правительство готовится к схватке. Ленин немедленно поспешил в Петроград. Его главной задачей было остудить особо горячие головы. «Бить вас всех надо», – с ходу бросил он сподвижникам, утратившим контроль над происходящим. С балкона особняка Кшесинской он выступил перед толпами собравшихся солдат, матросов и рабочих, призывая их сохранять спокойствие и ограничиться мирной демонстрацией. Многие ждали от Ленина, пользовавшегося репутацией радикала и давно говорившего о восстании, совсем других слов. Некоторые сподвижники также требовали решительных действий. Ленину пришлось бросить на чашу весов весь свой авторитет, чтобы не допустить развития событий, чреватого большой кровью.