Астрель и Хранитель Леса - Софья Прокофьева

– А я видел дубок. Молодой дубок, а в нем дупло, похожее на сердечко. Ну точь-в-точь! – сообщил быстрый стриж.

– А плакучая ива возле ручья! Она такая грустная, – догоняя Гвена, крикнула иволга.

Гвен метался от ивы к молодому дубу, падал, вскакивал, снова бросался бежать.

Иногда между деревьями мелькали олени. Они подходили совсем близко, безбоязненно бежали рядом с Гвеном. Глаза их светились молчаливым сочувствием, но никто из них не видел Астрель. Потом плавный скачок, и они исчезали в чаще.

– Астрель! Астрель! Астрель!

Но все было напрасно.

Огромный лес молчал в ответ.

А в этот самый час Каргор, ссутулившись в кресле, сидел перед камином. В башне царило мертвое давящее безмолвие. Голоса, хохот, звон монет – все стихло. Шкатулки, ларцы снова стояли закрытые, храня в себе звуки прошедшей жизни.

– Тяжко, тяжко… – простонал Каргор, оттягивая рваные кружева у горла. – Каждый вздох мне дается с трудом.

Западное окошко уже заалело от заходящего солнца. Беззвучно пролетела большая стая птиц. Птицы казались черными, словно обугленными, на фоне закатного неба.

Огненные змеи в камине, встав на хвосты, беспокойно метались в камине. Они тянулись к Каргору, разевали багровые пасти.

– Мои змейки, мои вечно голодные змейки, – пробормотал Каргор. – Чем же мне вас накормить? Скоро слуги-тени принесут мне голубую искру, и вы утолите свой ненасытный голод.

Золотые змеи нетерпеливо зашипели. Капли огненного яда, стекая вниз, плавили решетку камина.

– Подождите немного, мои славные змейки! – Каргор сунул руку в огненное кольцо змей, стал ласково перебирать их пылающие головы, нежно поглаживать. – Скоро голубая искра будет снова ваша, и вы расправитесь с ней наконец. Слуги-тени! Их ничто не остановит и никто не разжалобит. Скоро, скоро!

Но огненные змеи, шипя все громче, высунули головы из камина. Змеи обвились вокруг его руки. Вспыхнула кружевная манжета, запахло паленым.

Каргор оборвал горящие кружева, кинул в камин. Они вспыхнули, как бабочка над лампой, и сгорели.

– А! Не хотите ждать, мои змейки? Что ж… – Каргор криво усмехнулся. Он закрыл глаза на мгновение, словно собираясь с силами. – Что ж! Прощай… Прощай, Дождирена Повелительница Дождя! Пришла пора сжечь твой голос. Я сожгу серебряный медальон. Круг завершился. Я погубил твою дочь Астрель, принцессу Сумерки. И больше никогда не смогу услышать твой голос, я не вынесу этой муки. Прощай…

Каргор сунул руку за пазуху, стремясь нашарить там медальон, и вдруг замер.

Он вскочил на ноги, и вопль его был похож на рычание дикого зверя.

– Его нет! Я потерял его! Где? Когда? Неужели там, в лесу, когда в меня вцепился этот жалкий кот, эта ничтожная тварь?!

Каргор раскинул руки, взвились края его широкого плаща. И вот уже растрепанный огромный ворон вылетел в распахнутое окно высокой башни. Огненные змеи разом рванулись из камина вслед за Каргором. Неистово шипя, перекинулись через каминную решетку. Напрягая все силы, они старались оторваться от раскаленных углей. Наконец одна из змей выскользнула из камина и поползла по полу. Ковер затлел, струйка дыма поднялась к потолку…

А в глубине леса над болотистой низиной из вечернего багрового облака камнем упал вниз громадный ворон.

Мгновение – и по земле на коленях ползал человек, путаясь в полах длинного плаща.

Он раздвигал острую осоку, разрывал влажную землю, перемешанную с прелым листом. Кругом валялись черные перья, отливающие синевой. Да, это самое место! Знакомая болотная низина.

Но серебряного медальона на тонкой цепочке не было. Медальон исчез. Потянуло запахом гари. Горький тяжелый дым пополз вниз по склонам оврагов.

Каргор, не поднимаясь с колен, вскинул голову.

Над лесом вздыбился огненно-красный столб. В мерцающем зареве тонули и вновь проступали острые каменные зубцы.

Это горела Черная башня Каргора.

Из окон хлестали длинные языки пламени, брызги искр летели высоко вверх, мигая, рассыпались и гасли в вечернем небе.

Тем временем измученный, отчаявшийся Гвен продолжал метаться по лесу, не узнавая знакомых полян и просек. Он падал, поднимался и, как безумный, снова бросался бежать не разбирая дороги.

Птицы притихшей печальной стаей, не отставая, следовали за ним.

Солнце медленно, но неуклонно уходило за Олений лес. День угасал, тени скопились в оврагах. И только светились еще верхушки самых высоких елей.

– Все кончено… – простонал Гвен. Он без сил упал на крутой пригорок, зарылся лицом в жесткий мох, почувствовал, как скрипит песок на зубах. – Я потерял ее! Все, все пропало, жизнь, счастье…

Верхушки елей погасли. Последние лучи солнца запутались в редких нитях дождя. И странное дело, дождь лился с чистого неба: ни единого облачка, ни тучи не было в его вечерней глубине.

Прохладные крупные капли падали на исхлестанные ветвями руки и плечи Гвена. И вот – усталость и боль исчезли.

Гвен вскочил на ноги.

Полоса дождя вдруг стала уходить дальше, за деревья. Влажно, глянцево заблестели мокрые листья берез. Дождь как будто манил его за собой. Гвен протянул руки, ловя на лету ускользающие капли, и сбежал с пригорка. Тихий перестук капель по листьям был как шаги дождя. Гвен понял: дождь ведет его куда-то. И неуверенная надежда заставила сильнее забиться сердце.

Он шел за плывущим смутным покрывалом дождя. И дневные птицы, которым давно было пора разлететься по гнездам, все, как одна, молчаливо летели за ним.

Деревья расступились, открывая дорогу лесному ручью. Ручей бежал по промытому, чистому песку. Изредка кидал звенящие струи вниз на разноцветные камни.

И вдруг Гвен увидел молодую дикую яблоню. Могучие ели, словно оберегая маленькое деревце, заботливо окружили его плотной стеной. Ветви яблони были осыпаны чуть прозрачными бело-розовыми цветами.

Птицы, изумленно переговариваясь, кружили над дикой яблонькой, боясь опуститься на ее хрупкие ветви.

– Дикая яблоня! Смотрите, смотрите!

– Все яблони давно отцвели!

– А эта будто только сейчас расцвела. Виданное ли дело!

Струи дождя окутали дикую яблоню. Капли, дрожа и сверкая, замирали в чашечках цветов.