Пособие для новобрачных - Саша Майская

— Кать, ты когда так разговариваешь, я тебя боюсь…

— Не меня. Ты боишься самому себе признаться в том, что ты взрослый человек со своей собственной судьбой и своими собственными пристрастиями в жизни. Если ты хочешь спать с какой-то определенной женщиной, хочешь жить с ней, хочешь строить отношения с ней, ты должен делать это, а не думать, как к этому отнесется Марина и не расстроит ли это Анюту. Ты позволил им сесть тебе на шею, и они с удовольствием на этой шее ездят.

— Кать, но ведь мы…

— Я что тебе сказала с самого начала? У нас ничего не получится. Ничего, понимаешь? У тебя всегда будет на первом месте долг перед Анютой и Мариной, а на втором — твои личные дела. Но я так не могу, Сереж. Я больше не выдержу. На моем пути встречалось слишком много мужиков, которые предоставляли принимать решения МНЕ. С тех пор я ненавижу это делать. Как ты думаешь, почему выпускница истфака МГУ сидит у тебя на фирме в роли девочки для перекладывания бумаг? Да потому что я ненавижу строить карьеру и принимать судьбоносные решения. Я хочу просто любить человека, который любит меня. Он будет носить меня на руках, баловать, защищать, добывать пищу — и за это я отплачу ему самой верной, самой преданной любовью, но становиться полноправным партнером — дудки! Все, Куприянов. Я ухожу. Кошек сегодня покормишь сам. И если ты подойдешь ко мне на работе — я уволюсь.

Катерина повернулась и опрометью бросилась вон из квартиры. Куприянов некоторое время тупо смотрел ей вслед, а потом недрогнувшей рукой достал из шкафчика забытые полбутылки водки.

Через полчаса приехала Марина. Одна, без Анюты.

Куприянов мрачно посмотрел на нее и отвернулся. Марина поджала пухлые губки и процедила:

— Ну, и почему ты еще не готов?

Куприянов вскинул голову и внимательно посмотрел на женщину, которую когда-то хотел сделать своей женой. И произнес медленно и с расстановкой:

— Я всю жизнь копил обиду на отца. Не мог ему простить, что он тебя увел. А ведь по-хорошему мне надо спасибо ему сказать. Если бы не мама, конечно…

— Что?! Ты пьяный?

— Нет. Я протрезвел. Марин, ты знаешь, что… ты уезжай. Живите с Анькой в доме, сами ведите хозяйство. Ты мне больше не звони. Я сам с Анютой буду разговаривать и встречаться.

— Купер, ты сбрендил?

— Нет, в себя пришел. Привели меня в себя, понимаешь?

— Бабу нашел себе? Неужели эту толстую Катерину?

— Я женюсь, Марин. И искренне желаю тебе тоже найти себе хорошего человека. Нельзя же всю жизнь ходить одновременно и вдовой, и невестой? Надо определяться.

— Но, Сереж…

— Все, Марин. Ты больше не звони, договорились? И не лезь ко мне. У меня теперь своя жизнь.

Марина замолчала. Некоторое время она просто смотрела на Куприянова, потом повернулась и пошла. Вот это денек, устало подумал Куприянов. Вторая женщина за утро уходит от меня навсегда. Правда, с первым вариантом предстоит еще поработать…

Прошло около двух недель. Лето душило столицу нашей Родины в жарких объятиях, поголовно все мечтали об отпуске, и только Катерина Голубкова остервенело трудилась на своем рабочем месте от звонка до звонка.

После расставания с Куприяновым у него в квартире Катерина очень изменилась. Во-первых, она похудела, во-вторых, стала ходить в спортзал. Ну, или наоборот — сначала стала ходить в спортзал…

Кроме того, в ее облике появилось нечто, наповал сшибающее мужиков с катушек. Теперь ей не требовалось посещать бары и баскетбольные матчи — симпатичные и успешные коллеги, приличные молодые люди в ресторанах и даже просто прохожие так и вились вокруг нее, наперебой приглашая Катерину на свидание.

На все эти предложения она отвечала яростными фырканьями и после работы отправлялась домой. Или в спортзал.

Пару дней назад она встретила Шурку и почти равнодушно выслушала сообщение о том, что Наталья Зотова неожиданно для всех уехала в Англию. Шурка поведала об этом с ностальгической печалью в голосе, потом помолчала и вдруг брякнула:

— А меня Максимка замуж зовет!

Катерина пожала плечами.

— Хорошо. Выходи.

— Да я, вроде…

— Что «вроде», Шура? Вроде — это у бабки в огороде, не то тыква, не то дедок без порток!

— Голубкова, у тебя очень образная речь. Я теряюсь.

— Раньше ты не терялась. И вот что я тебе скажу, Шура. Все наши поиски приличного богатого и интеллигентного бизнесмена — это бред сивой кобылы в лунную ночь. Нам — тем, которым за — нужен Макс с оладушками и отсутствием абстрактного мышления. Да, он не обременен интеллектом, зато надежен, как бетонный столб.

— Ну, знаешь…

— И ничего плохого в этом определении нет! Зато он здоров физически, не мается экзистенциальными вопросами — потому что не знает, что это такое — и сможет научить вашего будущего сына кататься на велосипеде и драться, как полагается!

Шурка выглядела по-настоящему испуганной.

— Кать, ты чего разошлась-то? Я ведь просто хотела посоветоваться…

— И советоваться нечего! Тебе сорок скоро, а ты все советуешься. Решай сама. Человек вообще все должен решать сам.

— На свадьбу придешь?

— А как же! И только попробуй промахнуться в меня букетом!

Свадьбу Шурки и Макса сыграли в конце августа. Катерина пришла в гордом одиночестве, но была весела и очаровательна, так что кавалеры начали роиться вокруг нее с самого утра. Однако за столиком в ресторане рядом с ней никто не сел. Катерина немножко удивилась, но тут по рядам пронеслось, что невеста будет бросать букет…

В небольшой комнатке отдыха разгоряченный Макс учил красную и вспотевшую Шурку бросать букет через плечо. Комната уже напоминала цветочную палатку, разнесенную прямым попаданием артиллерийского снаряда…

— Макс, я в жизни в нее не попаду, и она меня убьет.

— Шурочка, это же очень просто, ты навесиком, навесиком…

— Макс, ты бросишь за меня.

— Это ж не положено…

— Хочешь остаться вдовцом в первую брачную ночь — так и скажи.

— Шур, ну я не знаю…

— Я тебя загорожу фатой, никто и не увидит. Делай что хочешь, но Катька должна поймать букет!

И были крики «горько», были тосты и песни, был громадный копченый осетр, присланный Пашкой Колобковым — только вот с Катериной Голубковой рядом так и осталось одно незанятое место. Наконец настал торжественный момент. Шурка с Максом забрались на стул и повернулись спиной к гостям. Шурка размахнулась — почему-то пустой рукой — и букет из мелких кремовых роз, перевязанный шелковой ленточкой, вылетел совершенно с другой стороны. Катерина еще успела подумать: как же так, женихи разве бросают букеты?..

…Как вдруг рядом с ней из пустоты высунулась мускулистая загорелая мужская рука, ловко поймала букет и вручила Катерине. Она вскинула глаза — и задохнулась от радости.