Наш человек в Киеве - Евгений Львович Зубарев

с кровати и оделся, затем постоял у двери, прислушиваясь, но ничего не услышал, решительно выдохнул и открыл щеколду.

За дверью стояла Алёна с подносом: сливки и гренки, и в довесок бездна любопытства. Чашек со сливками на подносе было две.

Я впустил её в комнату, и она сервировала стол, осторожно, но решительно подвинув на краешек работающий ноутбук. Потом она уселась на кровать, оставив мне свободным стул.

Мы начали завтрак в беспокойном молчании, но у меня нервы не выдержали раньше.

– Должен признаться, что я журналист, – сообщил я ей, и она тут же согласно кивнула.

– Я видела вас по телевизору несколько раз. Я очень за вас волнуюсь. Вы ведь знаете, как у нас тут непросто.

– Знаю.

– Не знаете, – горячо возразила она. – У нас запросто могут даже убить, если вы кому-то не понравитесь.

– Ну, я не могу не делать свою работу. Это невозможно.

– Понимаю. Давайте я буду ходить с вами.

– Что?!

– Давайте я буду ходить с вами. Женщину они бить не посмеют, – просто объяснила мне она своё самопожертвование, хлопая редкими ресницами на красных заплаканных глазах.

Я едва не подавился последней гренкой и, закашлявшись, устроил себе паузу на пару минут.

Алёна терпеливо ждала, глядя на меня влажными коровьими глазами.

– Вот что я вам скажу, дорогая Алёна Григорьевна. Вы, конечно, поразили меня своим предложением в самое сердце, – начал я торжественно. Она порозовела от удовольствия, заулыбалась, кокетливо поправляя спутанный комок волос на голове. – Но ходить с вами вместе на съёмки мне нельзя. Не получится разговаривать с людьми, с экспертами разными, политологами, понимаете?

Она помрачнела:

– Ну, я могу сидеть в сторонке, когда вы там кем-то важным беседуете. Я не гордая. А как эти нехристи появятся, я тут же к вам буду подбегать и защищать.

Я встал, прошёл к ней и аккуратно поцеловал её в мокрый от испарины лоб.

– Алёна Григорьевна, давайте я пока сам поработаю, а там дальше посмотрим.

Она послушно кивнула, тут же встала, забрала поднос, чашки и вышла, аккуратно притворив за собой дверь. За дверью она разрыдалась в голос, но тут же ушла к себе.

На часах было без пятнадцати десять, и я начал быстро собираться.

На Майдане колыхалась толпа в несколько тысяч человек. Я давно не видел на этой площади столько активных и разных по статусу людей. Пришли не только пенсионеры, за двести гривен готовые отметиться на любой акции, но и хорошо одетые домохозяйки, пришли интеллигентного вида мужчины в шляпах, очках и шарфиках, а также студенты и школьники.

Над толпой реяли профессионально отпечатанные плакаты с требованием свободы Надежде Савченко, а также её фотографии, рисунки или просто самодельные таблички с одним именем: «Надя». Савченко стала одной из самых популярных женщин Украины после того, как, будучи наводчицей миномётной батареи добровольческого батальона неонацистов «Айдар», попала в плен к ополченцам Донбасса и была осуждена Донецким судом за причастность к убийству двух журналистов российской телекомпании. Украинские и западные правозащитники признали её политической заключённой, акции в защиту Надежды проходили в Киеве довольно часто, но в это воскресенье на митинг в защиту Савченко впервые явилась сама Юлия Тимошенко, лидер партии «Батькивщина».

Тимошенко прошла к подножию монумента Независимости в окружении плотного кольца телохранителей. На Юлии Владимировне был чёрный траурный плащ и очки в траурной чёрной оправе поверх тёмного макияжа на траурном лице. Нахмурив тонкие брови, Тимошенко произнесла в камеры журналистов несколько дежурных фраз о необходимости освобождения Надежды Савченко из лап кровавого Путина.

«Я хочу обратиться ко всем лидерам всех западных демократических стран: не теряйте ни минуты, включите все свои возможности, все свои силы влияния на Путина для того, чтобы сейчас не допустить смерти нашего героя Надежды Савченко. Я прошу всех людей включиться в борьбу за освобождение Нади», – записал я. Толпа в ответ заголосила привычными лозунгами про «славу» и «смерть», но Тимошенко слушать митингующих не стала и вместе со свитой прошла обратно к лимузину. А напрасно – в огромной толпе вдруг началось скандирование совсем другого слова: «Война!»

– Хватит притворяться! У нас не АТО! У нас война!

– Пусть объявляют войну с Россией!

– Давай войну с Россией!

Перед моей камерой выстроились в ряд сразу несколько с виду интеллигентных мужчин в кружевных шарфиках и золочёных очках.

– Мы должны начать полноценную войну с Россией, мы должны зачистить нашу святую землю от врагов. Это настоящая война, а не какая-то там антитеррористическая операция. Мы должны начать настоящую войну! – буквально проорал мне в объектив один из этих мужчин, поправляя золочёные очки и заходясь в самозаводящейся истерике. – Война! Нас ждёт война с Россией! Война до победы!

Интеллигентные милые люди вокруг меня устали орать просто так и принялись сжимать кольцо окружения, уже не выкрикивая, а буквально выплёвывая мне в лицо все, что думают о России, и предлагая свои рецепты решения русского вопроса.

– Порвать!

– Убить!

– Втоптать!

– Вбить в землю!

– Стереть!

– Уничтожить!

– Умертвить!

– Извести!

– Сжечь!

Потом интеллигентов вокруг меня сменили бородатые мужчины в нарядных парчовых платьях. Потрясая огромными золочёными крестами, они сначала спели свои унылые псалмы, а потом вытолкнули на сцену под монументом своего предводителя, имя которого я не смог разобрать из-за поднявшегося одобрительного шума.

– Русские попы веками издевались над украинским народом, настала пора им ответить за всё содеянное. Граждане украинцы, кто может, пусть берёт в руки автомат и идёт воевать, идёт убивать русских на Восточном фронте, кто не может убивать – пусть рисует критические надписи на домах тех, кто сегодня ходит в московские церкви. Пусть украинец выгоняет подлых москалей, пусть наказывает их, пусть люстрирует, как сумеет. Нам всем нужно активно бороться с внутренним врагом Украины, нужно изгнать всех внутренних врагов с украинской земли. Нация превыше всего! Один народ, одна земля, один президент! Кто этого не понял, тот враг, а таких врагов нужно убивать! – призвал этот представитель украинской христианской церкви, и его снова поддержали одобрительными криками.

Потом этот же мирный господин в золочёном платье в продолжение своей яркой публичной речи потребовал включить в правительство Украины откровенных националистов, без которых, по его мнению, Украина не сможет выжить. Кандидатов он аккуратно перечислил по списку, сотни копий которого потом раздавали в толпе на Майдане всем журналистам.

– Пошли мочить ватных ублюдков!

– Не прощать! Идём убивать!

– Смерть ворогам! Смерть России!

Внезапно вся эта огромная толпа развернулась и мощным неудержимым потоком, как будто вырвали пробку в переполненной ванне, двинулась по Крещатику. Я последовал за нею, забегая вперёд и едва успевая