Арчер будет молчать - Мия Шеридан

Он глубоко вздохнул, но ничего не сказал. Он смотрел куда-то мне за плечо, и его мысли явно были где-то там, далеко.

– Арчер, ты расскажешь мне о ней?

Прояснившись, его взгляд вернулся ко мне. Он снова глубоко вздохнул и ответил:

– Да.

Мы вытерли руки и, оставив недомытую посуду в раковине, пошли в большую комнату. Я села рядом с ним на диван и ждала, когда он заговорит.

Спустя минуту он поднял на меня глаза и начал:

– Когда дядя умирал, он… У него иногда прояснялось в голове.

Он снова ненадолго задумался, глядя куда-то вдаль, но скоро вернулся к реальности и снова поймал мой взгляд.

– Это было, как будто рак также уничтожил что-то из того, что делало его… Странным. У него были моменты полной нормальности, каких я никогда раньше у него не видел, пусть даже и ненадолго.

Иногда в такие моменты он говорил со мной о разных вещах – о самых разных. Признавался в том, что сделал в своей жизни, в том, как любил мою мать…

В его лице промелькнула боль, но он продолжил:

– Однажды я зашел к нему в комнату и нашел его плачущим, и он притянул меня к себе и все говорил, как он сожалеет. Когда я спросил его, о чем, он сказал мне, что, когда я был в больнице той ночью, когда в меня выстрелили… – тут он бессознательно поднес руку к своему шраму и потер его, а потом продолжил: – То врачи сказали, что, возможно, мой голос можно будет восстановить, но только в ограниченный период времени.

Он снова замолчал и несколько раз напряг челюсть, а выражение его лица стало горьким.

– Потом он сказал мне, что рассказал Виктории о назначенной операции, и она, поразмыслив, поняла, что будет лучше, если я так и не смогу говорить. Если я не смогу говорить, меня не станут допрашивать. Она воспользовалась его паранойей, и он отменил операцию и упустил возможность вернуть мне способность говорить.

Я в ужасе втянула в себя воздух.

– Почему? Почему она так поступила? Почему она не хотела, чтобы ты говорил?

Он покачал головой и на секунду отвернулся.

– Потому что она не хотела, чтобы я рассказал то, что знал. А может, она просто меня ненавидит. А может, и то и другое. Я никогда не выяснял. Но это и неважно. – Он снова покачал головой.

Я в недоумении нахмурилась.

– Арчер, но она же знает, что ты умеешь писать – что при желании ты можешь общаться с другими. О чем таком она не хочет, чтобы ты рассказал?

Он перевел дыхание.

– Бри, это неважно. Я все равно не буду об этом говорить. В этом и есть самое плохое. Она отняла у меня возможность быть нормальным, быть обычным человеком, жить жизнью, какой живут все люди, – и все ни за что. Я все равно никогда бы не рассказал ее проклятый секрет.

– Арчер, – сказала я, схватив его за руки и прижимая их к своему сердцу, как раньше. – Ты нормальный человек, ты можешь жить, как все люди. Кто тебе сказал, что ты не можешь? – Мне казалось, мое сердце сейчас разобьется. Этот милый, умный, добрый человек так плохо думал о себе.

Он смотрел вниз и только качал головой, не имея возможности ничего сказать, поскольку я держала его за руки.

Я больше не расспрашивала его о Виктории и ее секрете. Я знала, что Арчер расскажет мне, когда сможет. Он всю жизнь жил один, в изоляции, ему так долго не с кем было разговаривать. У меня было то же самое с готовкой и близостью… потихоньку, маленькими шажками. Каждый по-своему, мы оба учились доверию.

Но у меня оставался один последний вопрос. Вздохнув, я отпустила его руки.

– Почему она сказала мне, что ты склонен к насилию? – Это было просто смешно. Арчер был кротчайшим человеком, какого я когда-либо встречала.

– Она пришла сюда после смерти дяди, после того, как увидела меня пару раз в городе. Я не знаю зачем, и мне плевать. Я был зол, и мне хотелось ее ударить. Я вышвырнул ее за ворота. Она упала на свою задницу. – Ему было стыдно, хотя, по крайней мере на мой взгляд, тут было нечего стыдиться.

Я поджала губы.

– Арчер, я все понимаю. К сожалению, она заслужила и это, и гораздо больше.

Он изучающе поглядел на меня. В его взгляде появилось что-то, похожее на осознание.

– Ты не обратила внимания на ее слова. Ты спросила меня про нее только после… нашего поцелуя.

Я кивнула.

– Я же знаю тебя, – просто сказала я.

Он смотрел так, словно отгадывал загадку.

– И ты сразу поверила мне, а не ей?

– Да. Абсолютно.

Пару мгновений мы смотрели друг на друга, и затем его лицо расцвело одной из тех улыбок, от которых у меня сжималось сердце. Я чуть не застонала. Эта улыбка принадлежала мне – я готова была поспорить, что Арчер Хейл давным-давно никому так не улыбался. Это была моя, моя, моя улыбка. И я разулыбалась в ответ.

– Можно, я снова тебя поцелую? – спросил он, и его глаза сияли желанием.

Я рассмеялась.

– Что? – спросил он.

– Ничего, – ответила я. – Совсем ничего. Иди сюда.

Мы долго целовались на диване. Но в этот раз все было нежнее и мягче, наша прежняя жажда поутихла на время. Мы изучали губы друг друга, наслаждаясь близостью поцелуя, губ на губах, слившегося дыхания.

Когда мы открыли глаза, он был тут, рядом, он смотрел на меня, гладил по голове и заправлял за ухо упавшую прядь волос. Его глаза сказали мне все, что не мог голос. Мы обменялись тысячей слов, не произнеся вслух ни одного.

После, когда дождь утих и почти перестал, Арчер проводил меня домой. Он катил велосипед, а Фиби спокойно сидела в корзинке.

Он держал меня за руку и робко смотрел на меня, улыбаясь. Я улыбалась в ответ, чувствуя, как сердце тает в груди.

Он поцеловал меня на ступеньках. Наш поцелуй был таким нежным и сладким, что, даже когда он ушел, завернув за угол и исчезнув из виду, я долго ощущала на своих губах его губы.

На следующее утро меня разбудил звонок телефона. Я взглянула на часы. Половина пятого утра? Какого черта?

– Алло, – сонно промычала я, нажав кнопку ответа.

– Детка? – Это была Мэгги.

– Эй, Мэг, что случилось? – спросила я, сразу проснувшись.

– Детка, похоже, мне придется принять твое предложение поработать на кухне. Норма всю ночь выворачивало наизнанку – прости за подробности, – и теперь он ну никак не может пойти на кухню. Если ты не захочешь, так не надо. Но тогда нам придется повесить на двери табличку, что мы закрыты.