Первая степень - Дэвид Розенфелт

Барри жил на другом конце города. Днем путь туда занял бы у меня около двадцати минут, но транспорта почти не было, и я не останавливался даже на красный свет, поэтому добрался за пятнадцать. Однако мне показалось, что я еду целую вечность.

К моей радости, полиция сработала быстрее меня и была уже там, когда я подъехал. Рядом с домом № 3/83 стояло чуть ли не шесть полицейских машин с включенными огнями. Я увидел, что Пит стоит прямо напротив дома Барри, и остановил машину прямо на подъездной дорожке. Он, конечно, будет орать на меня, но это гораздо лучше, чем наоборот.

Я выскочил из машины и подбежал к Питу.

– Спасибо, что приехали, – сказал я.

Он кивнул.

– Жаль, что мы не приехали на пару минут раньше. Ты знал жертву?

Я почувствовал себя так, будто кто-то поднял дом Барри с земли и обрушил мне его на голову. Удар буквально бросил меня на колени.

– Не говори так, Пит. Не говори, что есть жертва. Пожалуйста…

– Мне очень жаль, Энди… парень, который жил в этом доме. Всего одна пуля, выстрел в голову.

– О нет… нет… – Мне казалось, что я никогда не смогу себе этого простить.

– Мы обнаружили убийцу, Энди. Он на кухне, на полу.

Я пошел по направлению к дому. Пит проорал полицейским, чтобы они позволили мне пройти, и сам последовал за мной. Казалось, путь до входной двери занял у меня не меньше часа, хотя лужайка возле дома Барри была малюсенькая.

Наконец мы добрались до кухни. Здесь повсюду была кровь, по-видимому, принадлежавшая убийце, чье изрешеченное пулями тело распростерлось на полу рядом с барной стойкой.

– Ты его знаешь? – спросил Пит.

Труп лежал на животе, и голова его была повернута лицом в противоположную сторону, так что мне пришлось обогнуть барную стойку, чтобы разглядеть его.

Странно, как мало я удивился, увидев мертвое лицо Джеффри Стайнза.

Пит сказал то, что и так было ясно, – надо было проехать с ними, дабы прояснить детали инцидента. Он усадил меня в полицейскую машину, попросив кого-то из офицеров отогнать мою в участок. Я попросил его сообщить о случившемся Лори, и больше никто из нас за всю дорогу не произнес ни слова.

Голова гудела, заполненная единственной мыслью: это я виноват в смерти Барри Лейтера. Это так же верно, как если бы я сам нажал на спусковой крючок. Я вывалил на него, двадцатитрехлетнего, подающего надежды парня свои проблемы, и он заплатил за это высокую цену.

Мы добрались до участка и заняли комнату для допросов, чтобы Пит мог записать то, что я скажу. Я рассказал ему все, начиная с того момента, когда Стайнз пришел ко мне в офис. Его брови поползли вверх, когда он услышал, что это и был Стайнз – человек, которого он пытался найти по моему распоряжению. Закончив, я задал Питу пару вопросов.

– Стайнз был изрешечен пулями. Он сопротивлялся при аресте?

Пит покачал головой.

– Он покончил с собой. – Увидев мое недоумение, он объяснил: – Мы взяли его с поличным. Шесть полицейских, все с оружием, направленным на него. Мы предлагали ему сдаться, и он видел, что нас много, но все же поднял пистолет, то есть заставил застрелить себя. Он должен был понимать, что умрет, но, очевидно, для него это было лучше, чем позволить нам упечь его за решетку.

– Почему ты так уверен? – спросил я.

– Я видел его глаза, – сказал он. – В них не было страха. Они уже были мертвы.

Было почти два часа ночи, когда я покинул полицейский участок, заверив Пита, что со мной все нормально и я могу вести машину. Он пообещал, что будет держать меня в курсе, если что-то узнает о Стайнзе, и сказал, что, возможно, в ближайший день-два мне придется ответить на несколько дополнительных вопросов Сабониса. Кроме того, он собирался разыскать Сэма и рассказать ему о случившемся, а также спросить, где семья Барри.

Когда я вернулся домой, Лори не спала – ждала меня. Она знала о том, что случилось, в пересказе Пита. Мое оцепенение начало спадать, и тупая боль обернулась взрывом чувств. Лори хотела задать мне тысячу вопросов, но она ни о чем не спрашивала. Она просто обнимала меня, а Тара тыкалась носом мне в колени, и так до самого утра.

Лучше мне от этого не стало, но и хуже тоже. Куда уж хуже-то?

* * *

Маркус Кларк до полусмерти напугал Эдну, когда на следующее утро пришел со своим первым еженедельным отчетом. Я уверил ее, что он на нашей стороне, но, кажется, она так и не смогла поверить, что человек с таким свирепым видом может быть хорошим парнем.

Но в гостиную спустилась Лори, и преображение Маркуса свершилось моментально. Они тепло обнялись, он поинтересовался ее здоровьем, ее моральным самочувствием, спросил, не нужно ли ей чего-нибудь и т. п., и Эдна нехотя признала его членом команды, хотя по временам бросала на него опасливые взгляды, словно хотела убедиться, что Маркус не передумает и не набросится на нас.

Маркус не добился никаких результатов, что, по его мнению, само по себе было результатом. Он не нашел следов Дорси, а поскольку он был твердо уверен, что способен найти кого угодно, то свою неудачу рассматривал как верный знак того, что Дорси мертв.

– Я говорила с ним, – напомнила Лори.

– Или с кем-то, кто пытался подражать его голосу, – ответил Маркус.

– Это был он, – настаивала она.

Они крутили со всех сторон этот неразрешимый вопрос до тех пор, пока Маркус наконец не согласился, что Дорси, возможно, действительно жив, но не без существенной помощи сил, достаточно могущественных, чтобы полностью укрыть его. Мы все согласились, что только человек вроде Доминика Петроне обладает такой силой, однако Маркус был уверен, что Петроне не позволил бы Дорси сделать пресловутый телефонный звонок. Это был поступок человека, руководимого в высшей степени личными мотивами, а Петроне ничего не станет делать из личных побуждений – как говорят киллеры, ничего личного, это просто бизнес.

Позвонила судебный пристав, чтобы сообщить, что Топор просмотрел досье Дорси и назначил встречу завтра утром в его кабинете, дабы обсудить наши намерения по использованию этой информации в суде. Топор любил утрясать такие моменты без официальных слушаний, и я был всецело за. Хорошо, что он не назначил встречу на сегодняшнее утро, потому что у меня уже была назначена договоренность встретиться с Уилли Миллером и адвокатом противоположной стороны, на чье имущество мы претендовали.

Уилли невольно продемонстрировал, как он относится к своему грядущему богатству, – он попросил меня заехать за ним в местное представительство фирмы «Мерседес». Когда я прибыл, он стоял возле дверей офиса.

– Что ж ты не зашел внутрь? Я думал, ты присматриваешься к машинам, пинаешь резину… – сказал я, когда он сел в машину.

– Они решили, что я фигней страдаю, – отмахнулся Уилли. – Думают, что я не могу позволить себе купить одну из этих развалюх. Корчат из себя хрен знает что.