Еретики и заговорщики - Максим Зарезин

В этой связи с особой остротой встал, казалось бы, сугубо «технологический» вопрос о составлении пасхалий — таблиц, по которым заранее вычислялся день Пасхи и переходящие праздники. Вычисление пасхалии зиждилось на так называемом Миротвоворном Круге, иначе Великом индиктионе. В 1408 году по Рождеству Христову закончился 13-й Великий индиктион. Вера, что близится Конец Мира, привела к убеждению, что заботиться о составлении пасхалии на весь (новый) 14-й Великий индиктион не стоит: достаточно приготовить таблицу на ближайшие 84 года — до 1492 года, так как по истечении означенного срока все равно наступит светопреставление. В конце этой неполной Пасхалии было написано: «…зде страх, зде скорбь, аки в распятии Христове сей круг бысть, сие лето и на конце явися, в нем же чаем и всемирное Твое пришествие».

Сами гонители ереси со всей серьезностью относились к вероятной близости конца. Жил ожиданием наступления последних дней Иосиф Волоцкий: «В последяа сиа лета и во время лютейшая паче всех времен, о нихже рече великий апостолъ Павел: “В последняа настанут времена люта, приидет преже отступление и тогда явится сынъ погибельный”. Се ныне уже прииде отступление…» И когда роковая дата минула, владыка Геннадий размышлял недоуменно: «Како седми иысущь лета проходят, и знамения совершения не явись никоторое».

Между тем ученые иудеи, опираясь на астрономические таблицы, пришли к оптимистическому выводу о том, что в 1492 году от Сотворения Мира минет всего 5244 год, а не 7000-й. Не отрицая близости Конца Мира, они отодвигали Судный день почти на два тысячелетия, доказывая, что Православная церковь явно заблуждается в расчетах. Еретики использовали в качестве практического курса астрономии «Шестокрыл», комментатором которого выступал еврей Иммануэль бен-Якоб, живший в XIV веке в Италии.

«Шестокрыл» — не что иное, как шесть лунных таблиц, позволяющих путем несложных математических приемов вычислять вперед с известной точностью лунные фазы и затмения. «Ересь» «Шестокрыла» заключалась в том, что в нем была принята иудейская эра от Сотворения Мира, тогда как на Руси признавалась византийская, разница между которыми составляет 1748 лет — именно такую отсрочку давали еретики христианам, ожидавшим со дня на день услышать трубу Страшного Суда.

Икона Страшного суда. Новгород. XV в.

Эсхатологические настроения в Новгороде, несомненно, подпитывали недавние агония и гибель вечевой республики. Даже сторонники единения с Москвой понимали, что на их глазах произошел распад самобытной цивилизации, разрушился тысячелетний вековой уклад, завещанный новгородцам их предками, традиции самостоятельного политического бытования.

В самый год прибытия на берега Волхова Михаила Олельковича и Схарии горожане были поражены зловещими знамениями: «Въ сие же лето и въ мимошедшее преже сего многа знамениа начаша быти въ Новъгород'ъ въ Великомъ, якоже слышахомъ отъ тамо сущихъ жытелей. Глаголють бо: некогда пришедши буря велика и сломи крестъ со Святыя Софиа; и паки на дву гробехъ кровъ явися; посемъ же паки: у святаго Спаса на Хутыне Корсунские колоколы сами отъ себе звонъ испущаху: ино же энамение страшно и удивлению достойно: въ монастыри святыа великомученици Евфимии въ женьстемъ отъ иконы пресвятыа Богородици многащи слезы, яко струа, отъ очию исхожаху. Видяще же сие, людие Новогородстии мнозии, иже Бога боящейся, плакахуся и Бога моляху; прочие же, окаменено имуще сердце Бога не бояхуся, ни во что же сиа вменяху, но паче въ глумление превращаху, а не ведуще своеа пагубы и грядущаго на нихъ гнева Божиа».

Одних страх и смятение укрепляли в вере, других подвигали к отрицанию устоев, разрушению всего того, чему поклонялись прежде. И вот в этой тревожной предгрозовой атмосфере душевной смуты, размывания моральных критериев появились ученые люди, которые с помощью мудреных книг ни много ни мало отодвинули на пару тысячелетий конец света, продемонстрировали завидное умение «сводить знамения с небес», предсказывая лунные затмения.

Были ли еретики на самом деле настроены столь агрессивно по отношению к церковному преданию и православным обрядам — сказать наверняка невозможно. Но, очевидно, что в 70-х годах XV века новгородские иереи, столкнувшись в лице приезжих из Литвы с незнакомой им мировоззренческой альтернативой и новыми вызнаниями, нашли на волновавшие их вопросы ответы, которые им не в состоянии было дать современное православие. Зерна сомнений и неудовлетворенности упали на благодатную почву.

Казнь стригольников. Средневековая миниатюра XV в.

Незадолго до описываемых событий вольнолюбивый Новгород породил знаменитый раскол стригольников, упоминания о которых прослеживаются до 1427 года. Стригольники начали с обличений «поставления пастырей по мзде». Система поборов пронизывала всю церковную организацию сверху донизу. Епископы платили за поставление митрополиту, архимандриты, игумены, приходское духовенство — епископу. Чем выше была должность, тем большая платилась за нее «мзда».

Не ограничившись бичеванием церковного лихоимства, стригольники перешли к развернутой реформационной программе: призывали к публичному покаянию, отвергали таинство исповеди, учили, что искупительные обряды не способны спасти христианскую душу, равно как и подношения церкви, крестили не младенцев, а взрослых людей. Указывая на широкое распространение поставления по мзде, на то, что лица, находящиеся на самых высших ступенях духовной иерархии, поставлены не «по достоянию», а «по мзде», стригольники отрицали на этом основании всю церковную иерархию.

Тезис об отрицании духовенства, сформулированный стригольниками еще в первый период существования ереси в XIV веке, получил дальнейшее развитие в первой половине XV века, когда сосредоточием ереси стал Псков. Псковские стригольники отрицали не только духовенство, но и монашество. Представители радикального крыла псковских стригольников XV века, отталкиваясь от этой мысли, пришли к чрезвычайно смелому заключению: подобно древним саддукеям, они не верили в воскресение мертвых.

Как и все средневековые ереси, стригольничество выступало под лозунгом возвращения к истокам, к подлинному христианству, к простоте и искренности первых общин последователей Иисуса из Назарета. Стригольничество, широко распространившееся среди новгородских клириков и мирян, к середине века как будто затихло, в том числе и благодаря репрессиям против его последователей, однако вольнодумная закваска в среде городских грамотеев сохранилась.

Теперь нам будет легче понять, почему на новгородских иереев произвела такое впечатление встреча со Схарией и его спутниками. Данная группа, как предполагает А. В. Карташев, относилась к некоей «модернистской караимской секте». Считает Схарию караимом и Г. М. Прохоров. В Литве и на Руси в те времена не делали различий между правоверным иудаизмом и караимами — особым направлением Моисеевой веры, потому исповедуемое лекарем-купцом и его новыми соратниками.