Шестое Правило Волшебника - Терри Гудкайнд

Никки сохранила его тайну – не столько из верности, сколько потому, что была слишком занята учебой и работой, чтобы думать о брате Нареве и его братстве. Видела она его крайне редко, детские воспоминания покрывались дымкой. Во Дворце имелась работа, которой она должна была посвятить себя, согласно пожеланиям сестер. Только много лет спустя Никки поняла истинные причины пребывания брата Нарева во Дворце Пророков.

Сестра Алессандра позаботилась о том, чтобы Никки была постоянно занята, и отклоняла эгоистичные просьбы о поездке домой. Лишь двадцать семь лет спустя, все еще будучи послушницей, Никки снова увидела отца. На его похоронах.

Мать написала, чтобы Никки приехала повидать отца, потому что он тяжко болен. Никки тут же помчалась домой в сопровождении сестры Алессандры, но к ее приезду отец уже умер.

Мать сказала, что он несколько недель умолял ее послать за дочерью. Вздохнув, она сообщила, что не обращала внимания на его слова, думала, что он поправится. Кроме того, заявила мать, она не хотела отрывать Никки от важных дел по столь ничтожному поводу. Она сказала, что отец хотел только одного: увидеть Никки. Мать посчитала, что это глупо, поскольку ему всегда было наплевать на других. С чего это вдруг ему понадобилось кого-то видеть? Он умер в одиночестве, пока мать где-то ходила, помогая жертвам бесчувственного мира.

К тому времени Никки уже исполнилось сорок лет, но мать по-прежнему считала ее молоденькой девушкой – ведь благодаря древнему заклятию, наложенному на Дворец Пророков, Никки выглядела лет на пятнадцать-шестнадцать. Мать велела ей надеть яркое платье – в конце концов, похороны не такой уж печальный повод.

Никки долго стола у тела отца. Возможность увидеть его голубые глаза была утрачена навсегда. И впервые за многие годы боль заставила ее ощутить что-то, сокрытое глубоко внутри. Так хорошо снова что-то чувствовать – пусть даже боль!

Пока Никки стояла, глядя на восковое лицо отца, сестра Алессандра говорила, что ей очень жаль, что она увезла Никки из дома, но за всю свою жизнь она, сестра Алессандра; не встречала женщины с таким мощным даром, как у Никки, и что такой дар Создателя не должен пропадать втуне.

Никки ответила, что все понимает. Поскольку у нее есть способности, то вполне справедливо, что она должна использовать их во благо нуждающимся.

Во Дворце Пророков Никки называли самой бескорыстной и чуткой послушницей и ставили в пример тем, что помоложе. Даже аббатиса ее похвалила.

Все эти восхваления были для нее пустым звуком. Быть лучше других – не правильно. Как Никки ни старалась, она не могла избежать унаследованного от отца преимущества. Это преимущество струилось по ее жилам, сочилось из каждой поры, отравляя все, что она делала. Чем бескорыстнее она была, тем сильнее это подчеркивало ее превосходство, а следовательно, ее греховность.

Никки знала: это означает одно – она грешница.

– Постарайся не запоминать его таким, – посоветовала сестра Алессандра после долгого молчания, когда они стояли над телом. – Постарайся помнить своего отца таким, каким он был при жизни.

– Не могу, – ответила Никки. – Я никогда не знала его, когда он был жив.

Мать взяла управление мастерскими на себя. Она писала Никки радостные письма, рассказывая, как много нуждающихся она теперь приняла на работу. Учитывая все накопленные богатства, производство вполне в состоянии это выдержать. Мать гордилась тем, что наконец-то богатство служит высоконравственным целям. Она писала, что смерть отца – скрытое благословение, ибо это позволило наконец-то помогать тем, кто всегда этого заслуживал. Все это – часть промысла Создателя, писала она.

Матери пришлось повышать цены, чтобы платить деньги всем людям, которым она предоставила работу. Многие старые работники ушли. Мать писала, что рада этому, поскольку у них отсутствует чувство долга перед другими.

Заказов становилось все меньше. Поставщики начали требовать предоплату. Мать больше не ставила клеймо мастерских на оружии – новые работники жаловались, что нечестно требовать от них выдерживать такие высокие стандарты. Они заявляли, что стараются изо всех сил, а остальное не имеет значения. Мать пошла навстречу их требованиям.

Прокатный стан продали. Многие постоянные клиенты перестали заказывать оружие и доспехи. Мать заявила, что обойдется без таких бесчувственных покупателей. Она ждала от герцога новых законов, в соответствии с которыми работа должна распределяться поровну, но законы что-то запаздывали. Немногие оставшиеся покупатели не платили в срок по счетам, но обещали непременно заплатить, а заказанный ими товар тем временем поставлялся, хоть и с запозданием.

Через полгода после смерти отца предприятие разорилось. Огромное состояние, заработанное им за всю жизнь, исчезло.

Высококвалифицированные рабочие, нанятые когда-то отцом, уехали, надеясь найти работу в оружейных мастерских в других местах. А большинство – те, что остались в городе – могли отыскать лишь низкооплачиваемую работу и были рады и этому. Многие новые рабочие требовали от матери сделать что-то. Мать и братство обратились с просьбой к другим владельцам мастерских, чтобы те взяли их к себе. Кое-кто попытался помочь, но большинство не имели возможности нанимать рабочих.

Оружейные мастерские отца были крупнейшими в их краях и обеспечивали работой многие другие мастерские. Теперь люди, чье дело зависело от работы оружейных мастерских – торговцы, мелкие поставщики, перевозчики, – тоже разорились. Многие в городе, от пекарей до мясников, потеряли своих покупателей и были вынуждены сократить число работников.

Мать попросила герцога поговорить с королем. Герцог ответил, что король размышляет над этим вопросом.

После закрытия отцовских мастерских появилось много заброшенных домов, жители которых уехали в поисках работы. По настоянию братства эти дома самовольно заселили. Прежде спокойные кварталы превратились в трущобы, где процветало воровство и насилие. Не имея возможности продать оставшееся на складах оружие, мать раздала его нуждающимся, чтобы те могли защитить себя. Вопреки ее усилиям, преступность лишь возросла.

За ее благотворительную деятельность и верную службу отца короне король назначил матери пенсион, позволявший ей жить в собственном доме и даже содержать штат прислуги, хоть и небольшой. Мать продолжала деятельность в братстве, пытаясь исправить ту несправедливость, которая, по ее мнению, привела к краху предприятия. Она надеялась в один прекрасный день снова открыть мастерские и нанять людей на работу. За самоотверженный труд король наградил ее серебряной медалью. Мать с гордостью писала Никки, что король никогда не видел женщины, столь близкой к тому, чтобы стать добрым духом во плоти. Никки регулярно получала сообщения о наградах, которые мать получала за свой бескорыстный труд.

Восемнадцать лет спустя, когда мать умерла, Никки по-прежнему выглядела как семнадцатилетняя девушка. Она хотела надеть на похороны красивое черное платье. Лучшее из лучших. Однако во Дворце Пророков ей сказали, что послушнице не подобает подавать столь эгоистичное прошение и что это не обсуждается, Никки может получить только скромную простую одежду.