Антикварная лавка с секретом - Нина Новак

Понятно. Неужели старший Порфир тоже связан с этими Бронзовыми островами?

— Пети не будет на турнире? — поинтересовалась я, осторожно переступая через давным-давно рассыпавшийся порог. Сзади слышались приглушенные шажки Вики.

— Петер в немилости. За длинный язык и дурость.

— Его положение так серьезно? — бросила я, останавливаясь в центре ротонды и постепенно привыкая к царившему тут полумраку. Через узкие высокие окна свет проникал тонкими золотыми лучиками, освещавшими лишь отдельные участки каменной кладки и пола.

— Он не арестован только потому, что… — Галар запнулся. — Впрочем, это не важно. Но он утверждает, что ваша с ним нить все еще не оборвана. Как такое могло случиться? Ведь в мужьях у тебя сам Скорпион. Хранишь верность Петеньке?

Галар осклабился и с любопытством оглядел меня. Неприятно так, будто ощупывая.

Привыкнув к темноте, я обошла стены, покрытые пыльными холстами и гобеленами. В нишах белели мраморные бюсты, некоторые сильно поврежденные. И тут меня ждал сюрприз. С одного из портретов на меня смотрела Ромина, сущность лавки.

Но одета она была не в воздушное платье, как на картине в столовой, а в рыцарский доспех. На руке ее красовалась перчатка, с искусным чеканным узором и острыми шипами. Та самая антикварная перчатка. На согнутом локте Ромины лежал шлем с оперением.

— Успокаиваем дыхание, разговариваем равнодушным тоном, — прошептал Оливер. — Перчатку не узнаем.

— Женщина-рыцарь? — удивленно спросила я. Причем удивилась я совершенно искренне.

— Да, среди Скорпионов была одна женщина. Но о ней редко упоминают и практически забыли.

Неужели Галар не знает, что ее портрет висит в лавке? Или просто никогда к нему не присматривался? Хотя стиль на обеих картинах разительно отличался, и я узнала Ромину только потому, что встречалась с ней лично.

— Ну что, Линора? В ротонде нет артефактов Фогеза? — нетерпеливо обратился он ко мне.

— Нет. Вряд ли магистр спрятал бы их так близко, — ответила я чистую правду.

В храме уныло пылились лишь свидетельства старой и трагичной истории.

Мы вышли на яркий свет и у меня запекло запястье. Опять?! Я нервно оглянулась, но никого не увидела. Какого же черта так печет? Что происходит? Новый персонаж из колоды снует поблизости?

Почему же тогда не показывается?

Ноэль Шардон ди Коралл

Ноэль навестил Буяна в конюшне и лично почистил его, педантично вычесал гриву и засыпал овса. За Линору он не беспокоился. Оливер не даст ее в обиду. Так что можно было не торопиться.

Что же касается завтрашнего турнира… Он привык обходиться в бою без магического животного. Что поделаешь, если Оливер для войны совсем не годился. Ноэлю, можно сказать, вообще повезло, что ему отозвался хотя бы кот.

Звери сумеречной стороны прибивались к рыцарям Скорпионам во время инициации. Ноэль тогда был сопляком пятнадцати лет от роду. И не прошел испытание полностью.

Продираясь через кошмары, созданные сумраком, он не смог поднять руку на старуху-нищенку, просившую подаяние у ворот призрачного города. Хотя и знал, что должен, так как все в серой мгле являлось враждебным. В следующий миг она, обернувшись крылатой гарпией, накинулась на него.

Ноэль отбился и поверг порождение тьмы, но было поздно.

Он проявил милосердие. А оно было неугодно Красному Скорпиону и рыцарями почиталось за слабость.

Отозвался ему только Оливер. Ноэль усмехнулся и вышел из конюшни на каменный двор дворца. Дориан Шеварр вот совсем не имел магического зверя, подумалось ему. Потому что второй магистр также был милосерден…

Вспоминая историю, Ноэль часто размышлял о том, что развалило орден. Король Кабрии так легко не справился бы с практически непобедимым противником. Но Скорипонов погубили внутренние раздоры.

Они сожрали себя сами.

Правильно ли поступил новый магистр, заставив рыцарей дать те клятвы? Ноэль не знал. Вроде бы, Шеварр обезопасил мир от Скорпионов. Но зато поставил оставшихся в прескверное положение. Вынужденные обуздывать свою силу, они превратились в слуг, в наемников. В Пустыне служили царю царей, а тут — Гуго Десятому.

Ашаданор отпускал их в Кабрию, скрепя сердце. Кто-то, тот же Кабан, например, поклялся вернуться.

Но Ноэль ничего не обещал. Царь царей гневно блеснул глазами с высоты алебастрового трона, но Ноэль не дрогнул. Он сам не сказал бы, почему заупрямился. Жизнь покажет, подумал он тогда. А теперь, скорее всего, застрянет в этом дурацком элитном отряде.

Впрочем, в первые дни в Кабрии он скучал по Пустыне и по роскоши оазисов. Его даже мучила совесть, когда он узнал, что там разгорелась война.

— Это не твоя война, — успокаивающе мурлыкал Оливер.

— Но Красная пустыня стала нам почти домом, — отвечал Ноэль.

— Вот именно — почти…

Теперь было важно защитить Кабрию. А потом… он не представлял, что будет делать потом. Больше всего его манила независимость.

И образ Шардона настойчиво преследовал в снах.

По иронии судьбы артефакт Фогеза спрятан там. Почему учитель Шеварр не рассказал ему всего подробно? Не дал четких указаний? Стоит ли искать эти артефакты? Разумно ли передавать их в руки короля?

— Если попадешь в Кабрию, присмотри за лавкой, — прошептал он ученику на смертном одре. — И следуй Предначертанию. Оно подскажет…

И снова навязчивые мысли о доме.

В призрачных оазисах время течет иначе. Из его семьи вряд ли кто-то остался в живых. Да и не вспоминал он никогда об этой семье. Десятый, самый младший сын, он был родителям только в тягость. Ему оставалось или податься в разбойники, или в монахи.

Ноэль ушел к Скорпионам.

— А у тебя красавица жена, ди Коралл, — опустил ему на плечо тяжелую руку Раст. — Ты так бредил свободой. Что случилось?

Ноэль не удосужился сообщить приятелям обо всех тонкостях своего брака, а после нападок Порфира окончательно передумал посвящать в свои дела кого бы то ни было. Даже друзей.

— Любовь с первого взгляда, — протянул он.

Раст посмотрел внимательно и совершенно точно не поверил. Что же. Ноэль на его месте тоже бы не поверил.

— Ну-ну, — покачал головой тот и отошел.

Раст всегда был темной лошадкой. Ноэль догадывался, что тот любил среднюю дочь Ашаданора. Значит, тоже возвратится в Пустыню.

Во дворце же шептались, что Петер в большой немилости. Некоторые полагали, что налицо государственная измена. Один неверный шаг, и собственный отец хладнокровно сдаст гаденыша тайной полиции.

Ноэль потер подбородок. От Петера явно пытались избавиться.