Свидетель защиты. Шокирующие доказательства уязвимости наших воспоминаний - Кэтрин Кетчем

— Вы говорите, что не уверены, что это тот самый человек, которого вы видели? — спросил Ричардсон.

— Ну да, — ответил Барретт.

Держа в руках распечатки записи этого разговора, Ричардсон и Бивер обсуждали, каким должен быть их следующий шаг. Бивер считал, что нужно подать ходатайство об исключении результатов опознания подозреваемого Барреттом из перечня доказательств, поскольку они изначально были ненадежными. Ричардсон же полагал, что они должны сохранить запись на кассете и представить ее как сюрприз в ходе судебного разбирательства. Бивер возражал, что, если Барретт будет придерживаться этой новой версии и откажется опознать Хенниса, прокуратуре придется прекратить дело, и Хеннис будет избавлен от мучительной процедуры разбирательства в суде присяжных.

В итоге они все же решили подать ходатайство об исключении результатов опознания подозреваемого Чаком Барреттом из перечня доказательств и попросили Барретта дать показания в письменной форме и подписать их (аффидевит). Они встретились в офисе независимого юриста Джеймса Уокера, который побеседовал наедине с Барреттом в своем кабинете. Уокер показал Барретту аффидевит, подготовленный Ричардсоном и Бивером, попросил его прочитать этот документ и подтвердить, что факты, изложенные в нем, являются правдой. Барретт поклялся на Библии, что никто и никоим образом не заставлял и не принуждал его к этому, и добровольно подписал аффидевит, тем самым официально признав наличие у него сомнений по поводу опознания им Тимоти Хенниса.

Я думал, что я уверен, что человек, которого я выбрал из подборки фотографий, был тем самым человеком, которого я видел. Однако позже я думал об этом еще и еще, и у меня появились сомнения, того ли человека я выбрал. Я не могу утверждать, что человек, которого я выбрал при опознании по фото, — это именно тот человек, которого я видел тогда на Саммер-Хилл-роуд.

В ходе предварительных слушаний, состоявшихся 13 февраля 1986 года, Ричардсон и Бивер представили судье магнитофонную запись разговора с Барреттом и подписанные им письменные показания под присягой. Прокуроры тут же попросили объявить перерыв и вместе со свидетелем исчезли почти на два часа. Когда они вернулись в зал суда, Чак Барретт полностью отказался от своих показаний, данных под присягой, и магнитофонной записи, заявив, что адвокаты оказывали на него давление и заставили его сказать то, чего он не намерен был говорить. Он заявил, что не понимал, что подписывает аффидевит. Судья принял решение не исключать прежние показания Барретта из перечня доказательств, обеспечив ему возможность выступить в качестве свидетеля обвинения по делу Хенниса.

* * *

Суд начался 26 мая 1986 года. На перила перед присяжными прокурор прикрепил фотографии улыбающихся членов семьи Истберн. «Это до Хенниса», — нараспев произнес он. Потом он убрал эти фотографии и прикрепил к перилам другую подборку — сделанные полицией фотографии изуродованных тел членов семьи Истберн, с которыми он обращался так, как если бы они действительно были залиты кровью. «А это после Хенниса», — сказал он.

Судья разрешил подвесить в зале суда специальный экран, достаточно большой, чтобы на нем одновременно могли поместиться проекции двух слайдов. Относительно присяжных экран располагался так, что они видели его на стене зала суда прямо над головой Тимоти Хенниса. При этом на каждом цветном слайде, проекция которого появлялась на стене, в левом углу был виден Тимоти Хеннис, глядящий на эту бойню.

Щелчок проектора — и на экране появилось цветное, 2,5 х 1,5 м, изображение истерзанного тела трехлетней Эрин Истберн. Еще щелчок — еще одно цветное фото; еще щелчок — третье и так далее. Тридцать пять раз щелкал проектор, и тридцать пять жутких, кровавых фотографий жертв сменяли одна другую прямо над головой подсудимого. В переполненном зале то здесь, то там раздавались приглушенные стоны.

Девять слайдов, изображающих место преступления и расположение тел, были показаны, несмотря на настойчивые возражения защиты; в ходе выступления двух патологоанатомов обвинению разрешили показать также двадцать шесть слайдов с фотографиями вскрытия трупов жертв. Под конец прокурору разрешили передать членам жюри присяжных глянцевые цветные фотографии — копии слайдов, демонстрировавшихся на экране в зале суда. Фотографии передавались им по одной, так что вся процедура длилась целый час.

Потом на свидетельскую трибуну вышел Чак Барретт и заявил, что он уверен, теперь уверен, что именно Тимоти Хеннис был тем человеком, которого видел на подъездной дорожке дома Истбернов в 3:30 в то самое утро, когда произошло убийство.

— Это он, это мистер Хеннис, — сказал он, указывая на подсудимого. — У меня были сомнения. Теперь у меня нет сомнений. Я уверен.

Защита пыталась доказать, что Барретт видел другого человека — мужчину, который в ранние утренние часы бродил в тех местах и которого местные жители называли «обходчик». Ричардсон и один частный детектив в течение месяца каждую ночь дежурили там около 3:00, но «обходчик» так и не появился. Он просто исчез. Самым сильным шагом со стороны защиты было бы представить свидетелей, которые заявили бы, что видели человека, гуляющего по соседству с домом Истбернов в ранние утренние часы.

Когда Барретт покинул свидетельскую трибуну, Ричардсон и Бивер решили, что лучший свидетель обвинения уже выступил, и были уверены, что приговор будет оправдательным. В самом деле, Барретт был единственным свидетелем, хоть как-то связывавшим Тимоти Хенниса с этим преступлением, и эта «связь» была настолько тонкой и неубедительной, что не могла стать веским основанием для обвинения человека в убийстве.

Но тут случилось нечто, радикально изменившее ситуацию. Позже Билли Ричардсон рассказывал друзьям и коллегам, что это было самое невероятное, самое обескураживающее событие, которое когда-либо случалось с ним в зале суда. Прокурор объявил о выступлении неожиданного свидетеля — Сандры Барнс. Ричардсон и Бивер в ужасе посмотрели друг на друга, и оба они почувствовали нарастающий страх, что они могут проиграть дело. Они знали о существовании Барнс и даже сами допрашивали ее в пределах двух месяцев от даты преступления. Дело в том, что убийца украл кошелек Кэтрин Истберн, в котором находилась банковская карта, а также металлический сейф, в котором, среди прочих ценностей, хранился пин-код этой карты. В пятницу 10 мая 1985 года, в 22:54 убийца получил по ней в банкомате 150 долларов. В субботу 11 мая, в 8:56 утра эту карту использовали снова — по ней было получено еще 150 долларов.

А в 8:59 тем же субботним утром 11 мая, всего через три минуты и тридцать пять секунд после того, как убийца снял деньги со счета Кэтрин Истберн, деньги в том же банкомате получила Сандра Барнс. Когда спустя несколько недель с ней связались сотрудники правоохранительных органов, она твердо и решительно сказала им, что в тот день у банка она никого не видела. В сентябре Ричардсон и Бивер снова связались с Барнс, и снова она утверждала, что в то утро около банка она никого не видела.

Но теперь, в суде, Сандра Барнс заявила, что она неожиданно вспомнила нечто важное. Где-то в феврале или в марте 1986 года, рассказала она, она вспомнила, что все-таки видела кого-то рядом с банком. Когда она подъехала к банкомату, она увидела, что от него отходит «необычайно высокий» человек со светлыми волосами, одетый в белую футболку и армейские брюки. Она смотрела на него, наверное, с минуту, пока он шел от банкомата к своей машине. Когда он склонился над рулем своей небольшой светлой двухдверной машины, ему на лицо упало несколько прядей волос.