Мои дорогие девочки - Эмма Берсталл

Кэт спрятала лицо в ладонях:

– Этого не может быть. То есть…

Трейси взялась за одну из своих желтых косичек и, накручивая ее на палец, перешла к практической стороне вопроса:

– Когда у вас с Лео в последний раз был секс?

Кэт попыталась вспомнить.

– В тот раз, когда мы ходили в Британский музей на открытие выставки, посвященной ацтекам. Потом я осталась ночевать у него.

Трейси уставилась на свой бокал.

– Это было в октябре? Но ты же пьешь таблетки! Я точно знаю.

– Да, но я могла пару раз забыть про них.

Трейси вдруг резко встала.

– Мне еще нужно выпить.

Кэт смотрела, как подруга идет к бару, не обращая внимания на взгляды, устремленные на нее, а потом возвращается назад с большим бокалом белого вина. Трейси снова уселась рядом с Кэт.

– Завтра ты должна сделать тест.

Кэт кивнула с несчастным видом. Трейси потрепала ее по руке:

– Не переживай, все будет хорошо!

Кэт сглотнула комок в горле. Мысль, что она может быть беременна, пугала ее. Она уже несколько недель не обращала внимания на признаки беременности, убеждая себя, будто чувствует себя больной и обессилевшей из-за утраты. Но стоило Трейси произнести слово, которого она так боялась, и оно прозвучало пугающе. Внезапно Кэт почувствовала прилив ярости и, сжав кулаки, посмотрела на Трейси:

– Не говори никому! Ни одной живой душе!

– Конечно, не буду! – Трейси скрестила руки на груди с деловым видом, за который Кэт ее одновременно любила и ненавидела. – Только не вздумай игнорировать происходящее. Ты же понимаешь, оно само не рассосется.

Парни вернулись на свои места.

– Хочешь сыграть? – обратился Джарвис к Кэт, но она покачала головой.

Они допили свои напитки, хотя бокал Трейси уже давно был пуст. Кэт и не подозревала, что большой бокал вина может так быстро опустеть.

– Может, еще чего-нибудь выпьем перед сном? – поинтересовался Рик, надевая черную кожаную куртку с заклепками и улыбаясь Джарвису. – У меня дома припрятана бутылка хорошего ирландского виски.

Джарвис взял джинсовую куртку и несколько раз обернул вокруг шеи длинный желтый шарф.

– Как я могу устоять перед таким предложением! Кэт, ты идешь?

Она поднялась:

– Мне нужно домой. Я устала.

– Может, проводить тебя?

– Не надо!

Ее ответ разочаровал Джарвиса.

– Послушай, – продолжила Кэт, – я уже говорила тебе раньше, что вполне могу добраться до дома самостоятельно.

Трейси дотронулась до ее руки.

– Не нужно, он просто старается быть внимательным.

Джарвис пожал плечами, но было видно, что ответ Кэт задел его. У этого парня слишком тонкая кожа… Бедняжка! Кэт схватила парку и устремилась к выходу из теплого паба, оставив за спиной трех своих друзей. Трейси и Рик держались за руки.

– Что на нее нашло? – услышала она за спиной шепот Рика. Наверняка Трейси сейчас что-нибудь придумает. Она не станет говорить правду – ни за что, потому что слишком предана Кэт. Жаль, что она не может поговорить с мамой. И с Лео…

Подходя к дому, Кэт крепко сжала зубы и опустила голову. Али скорее всего смотрит на нее из окна закусочной и машет рукой. Кэт не хотела встречаться с ним взглядом. Меньше всего ей нужно, чтобы он вышел на улицу, смеясь и отпуская свои глупые шуточки. Тогда она может не сдержаться и ударит его.

Четверг, 29 декабря

Кэт проснулась в предрассветном полумраке, и ее накрыла волна ужаса. Беременна… Нет, не может быть! Она крепко зажмурилась, надеясь, что, когда откроет глаза снова, все изменится. Но этого не случилось!

Трейси на всякий случай держала дома тесты на беременность, поэтому Кэт сделала его в ванной в присутствии подруги. Пока они ждали результата, Трейси стояла рядом и болтала какую-то ерунду. И вот наконец все стало ясно как день.

– Вот черт, – сказала Трейси, бледнея. – Ну ты и влипла!

Кэт вынуждена была присесть на край кровати: страх и замешательство смешивались с приступами тошноты, которые накатывали один за другим.

– Что ты собираешься делать? – шепотом поинтересовалась Трейси.

Кэт покачала головой.

– Но ты не можешь оставить ребенка, – продолжила она. – Нам же негде его разместить! – Трейси оглядела комнату: много мебели, повсюду книги, на полу валяется одежда – Кэт не отличалась аккуратностью. – Мне кажется, кроватку можно было бы поставить около окна. Только тебе придется избавиться от мышей.

– Я не буду ставить кроватку у окна.

Трейси пожала плечами.

– Я просто предложила.

Кэт принялась покусывать тыльную сторону ладони, как всегда в минуты волнения.

– Послушай! – Трейси осторожно отвела ее руку ото рта. – Все будет хорошо. Моя мама умеет обращаться с младенцами. Наверное, ты могла бы оставлять ребенка с ней в те дни, когда работаешь в магазине. Она и вяжет хорошо! – Лицо Трейси просветлело. – У нее получаются чудесные пинетки, которые потом она продает в церкви!

Кэт бросила на нее сердитый взгляд.

– Мне не нужны никакие пинетки. – Слезы лились у нее из глаз, и она со злостью вытирала их.

– Ты должна решить, что делать дальше, – настаивала Трейси. – Необходимо сходить к врачу. Я могу пойти с тобой, если хочешь.

– Нет, я сама запишусь.

– Сегодня!

Кэт вскочила с кровати.

– Мне нужно проверить, как там мама. А врачу я позвоню позднее.

Трейси сомневалась, что Кэт сделает это, но ей очень хотелось вернуться в кровать, где ее ждал Рик. Они оба по-прежнему были в отпуске, и, как мрачно думала Кэт, вели себя как кролики.

– Обещай мне, что позвонишь, – строго произнесла Трейси, когда Кэт начала одеваться.

– Непременно.

Когда Кэт зашла в квартиру, ее чуть не сбил с ног порыв холодного воздуха. Всего десять часов утра, а все окна широко открыты, и шторы сняты. Ковер, который обычно лежал перед электрическим камином, свернут и стоит в углу. Мебель сдвинута, в воздухе – запах полироли и дезинфицирующего средства.

– Мам? – потрясенно крикнула Кэт. – Мама?

Та вышла из кухни и, увидев дочь, нахмурилась.

– Кэтрин, сними обувь! Ты разве не видишь, что я занята уборкой!

Волосы пожилой женщины стали ярко-красного цвета – настолько ослепительного, будто она покрасила их флуоресцентной краской. Да, это был вызов окружающим, но что именно она хотела этим сказать? Поверх тонкого кардигана мама повязала желтый передник и закатала рукава до локтей. Глаза сверкали, а щеки порозовели от работы.