Легенда о свободе. Крылья - Анна Виор

– Вот! Так его бери! – терпеливо поправил его руку Харт. – А теперь становись в позицию, вот так!

Охранник отвел левую руку в сторону, а правую с мечом выставил перед собой, полусогнув ноги в коленях. Вирд повторил движение.

– Бей! – выкрикнул Харт.

И Вирд неловко стукнул мечом по оружию охранника. Почти одновременно раздались звон металла о металл и дружный хохот зрителей. Вирд почти сожалел, что ввязался во все это и стал посмешищем. Он замахнулся и снова нанес удар, разворачиваясь всем корпусом, меч скользнул по мечу Харта, и оружие последнего оказалось у груди Вирда. Вновь раздались хохот и непристойные комментарии.

Вирд скрипнул зубами и закусил губы.

– Бей так! – Матерый охранник показывал ему рубящий удар. Вирд повторил. Их мечи очень медленно, из-за неумения юноши, сходились и расходились, звонко стуча друг о друга. Постепенно он стал привыкать, гул голосов, выкрики и смех зрителей ему уже не докучали, да и холод отпустил – на лбу даже выступил пот.

– Давай! Давай! – подбадривал его Харт.

Вирд наступал, колол и рубил, медленно повторяя движения охранника.

Вдруг меч того соскользнул вдоль принимавшего удар клинка юноши, скорее всего – случайно, и задел щеку Вирда. Совсем немного, оставив лишь царапину, из которой выступила кровь. Вирд почувствовал жжение и ясно ощутил, как капля горячей крови стекает по щеке.

Что-то произошло… Клинок Харта поднимался… вновь поднимался, но очень-очень медленно – Вирд успел опустить меч острием к земле, закрыть глаза, ощутить, как внутри разворачивается стянутый узел, как разливается океан Силы, как лучи света – огненные змеи, струятся по жилам вместе с кровью, как мышцы наливаются Силой, как пальцы начинают чувствовать не только тепло дерева рукояти и упор гарды, но и остроту, холод клинка, его баланс, его острие и его жажду… «Пить! Пить! Пить!» – повторял клинок вместе с ударами его сердца, вместе с пульсацией крови, смешанной с Силой в жилах.

За то время, пока Харт поднимал меч, Вирд успел выпрямиться, сделать шаг вперед и плавно принять удар на среднюю часть клинка. Воин крякнул и отступил.

Затем Вирд развернулся, нанося восходящий режущий удар снизу вверх и тут же колющий вперед, отводя мимоходом контратакующий выпад противника. Харт стал двигаться быстрее, не понимая, с чего это малец вдруг овладел техникой боя.

А Вирд знал все. Он знал, как нужно уйти от атаки, как повернуться и поднырнуть под меч, как оказаться за спиной Харта, еще до того, как тот закончит выпад. Как отклонить удар, какой частью меча и в какой позиции принять. Как перейти в наступление, звеня сталью о сталь. Он знал, как… убить противника… знал, что может сделать это легко и быстро. И знал… что желает этого…

Он ощущал восторженную радость, исходящую от клинка, когда тот врезался в меч Харта. Он словно держал в руках жалящую живую плоть, а не холодный кованый металл. Он едва сдерживал меч от того, чтобы не разрубить, не исполосовать охранника: меч требовал крови, меч взрывался искрящейся радостью, когда ему удавалось разрезать одежду, он раскалился от удовольствия, когда Вирд зацепил плечо воина и рассек вместе с одеждой мягкую плоть, кровь окрасила кончик клинка.

Харт отступил, тяжело дыша и опуская меч. Вирд тоже опустил меч, с размаху вбивая его в землю, чтобы заставить замолкнуть.

Сейчас среди зрителей их поединка царила мертвая тишина.

Когда рука Вирда отпустила рукоять, ему показалось, что часть его плоти осталась воткнутой в землю; часть плоти, отчаянно жаждавшая, но получившая лишь каплю горячей вожделенной крови. Сожаление, как от потери руки, овладело им. А затем он упал, и темнота захлестнула его разум.

Гани Наэль

О! Это зрелище дорогого стоило. Гани даже готов был приплатить, чтобы увидеть его еще раз. Отвисшая челюсть этого зубоскала-утарийца и его выпученные глаза… а ведь ему сразу перестали в голову лезть похабные шуточки!

А рожи остальных?! О! Гани долго еще будет наслаждаться, вспоминая выражение их обомлевших лиц.

Хотели посмеяться от души над тем, как парнишка нелепо машет мечом. И вот – получили: теперь подбирайте с земли свои отпавшие челюсти. Они знать не знали, с кем связались – с Одаренным!

В Тарии ходила поговорка о деле, проигранном заведомо: «Сесть играть с Одаренным». Все знали, что «отмеченный», даже если и не знает правил игры, в одно мгновение все поймет и обыграет тебя на «раз-два».

Хотя сам Гани в юности, в бытность его в Пятилистнике, немало общался с Одаренными. И не раз садился играть с ними и в кости, и в камни, и в карты, и даже в такую сложную игру, как Хо-То, привезенную из Ливада, в ней было две дюжины различных фигур, и она требовала от игрока хитрости и ума истинного стратега. И, вопреки поговорке, Гани выигрывал столько же, сколько проигрывал.

Наэлю было известно, что Дар – штука капризная и выбирает обычно одно направление. Если кто был отмечен Даром, то это не означало, что, взявшись за любое дело, он будет делать его с помощью Силы лучше, чем обычный человек. Иной раз парень из Академии Силы мог оказаться полностью беспомощным в уличной драке или в приготовлении ужина, притом что в одиночку возводил башни до небес. При выбранном Пути (как называли это сами Одаренные) не стоило ждать проявления Силы в чем-либо другом.

Если Дар пожелал выращивать Силой цветочки, то будь добр – отправляйся выращивать цветочки, будь ты хоть трижды воином в душе. Понимание этого только и спасало Гани Наэля от черной зависти к Одаренным. Не хотел бы он заниматься чем-то, что не мило сердцу, став рабом своего Дара. Гани и вовсе бы не завидовал, если бы не сталкивался никогда с ними, какая тут зависть к небожителям. Но он кутил, пил, дрался, философствовал со студентами из Академии Силы так же, как и с товарищами из Пятилистника, и Гани знал, что кроме проявления время от времени Дара и долгой жизни «отмеченные» – такие же люди, как и все.

Наэль слыхал о таких Одаренных, которые склонны были к владению всяким оружием, их после окончания Академии забирали в Золотой Корпус. Но мирные дела им давались с трудом. А ведь парнишка был равно хорош и с мечом и с флейтой…

Прав был Гани – мальчик еще загадает загадок не только Мастерам Силы, но и Совету, а может – и самому Верховному.

Знает ли сам парень о том, кто он? Брал ли он до этого меч в руки? Вряд ли, судя по первым минутам боя… Бил мечом как обухом и метил не в Харта, а скорее – в его клинок. А потом ему пустили кровь… и он взбесился. Гани стоял достаточно близко, чтобы видеть, какие страшные у него стали глаза. Одно мгновение – и неловкий мальчик превратился в Мастера Смерти… Этот вояка, Харт, чуть в штаны не наложил. А все-таки одно удовольствие было за всем этим наблюдать!

И то, что случилось потом, для Наэля не было тайной – отлив Силы, он слышал, что такая штука и убить может. Будет обидно, если парень умрет после того, как Гани потратил столько усилий, вытягивая его из разных передряг.