Бриллиантовые девочки - Жаклин Уилсон
Шрифт:
Интервал:
Я буду их кормить, менять им пелёнки, а купать я их буду всех вместе в специальной большой детской ванночке, а потом заворачивать в огромное белое полотенце и щекотать за животики и крохотные пальчики. Меня будут называть няня Дикси, все малыши будут меня обожать, и любой из них будет немедленно переставать плакать, стоит мне взять его на руки.
Я подумала о Мэри. Мне хотелось, чтобы она тоже перестала плакать. Она не умела по-настоящему играть и веселиться. Она боялась испортить этого страшного пластмассового младенца. Я вспомнила своих старых Барби. У всех у них были рваные платья, стрижки, как у скинхедов, и несмываемая татуировка гелевой ручкой. Может быть, Мэри бы понравилось играть с ними. С ними совершенно не нужно было думать о том, как бы их не испортить.
Я порылась в своей коробке и вытащила целую охапку этих Барби. На кухне Рошель чистила свои красные замшевые туфли.
— Ага, надоело играть с настоящими младенцами? — сказала она. — Наконец-то мы снова видим нашу безмозглую Дикси, которая, как всегда, играет в куколки.
— Я с ними играть не собираюсь, — сказала я надменно. — Думаю, они могут понравиться моей подруге Мэри. Я хочу научить её играть.
— Ты что, воображаешь себя Мэри Поппинс, на фиг? — с издёвкой спросила Рошель. — И это вообще-то не твои Барби, а мои, и ты мне их всех перепортила. Что у них с волосами? Ты их что, обстригла?
— Заткнись, а то я тебя обстригу, — пригрозила я и бросилась к задней двери, пока она меня не поймала.
Я залезла на стену, сжимая в одной руке Барби, как какой-то нелепый букет. На качелях Мэри не было. Пластмассового малыша в коляске тоже не было. Сад был пуст.
Я сидела на стене, болтала ногами и ждала. Потом мне надоело ждать. Я решила рассадить Барби в кружок в саду у Мэри прямо за калиткой — с поднятыми руками, как будто все они машут ей в знак приветствия. Это будет здорово, и она посмеётся, когда их увидит.
— Эй, ты что тут делаешь?
Я так удивилась, что так и села. А потом посмотрела наверх. Щеки у меня горели. На меня смотрел человек с огромными страшными ножницами в руке. Я взвизгнула.
— Ну-ну, все в порядке. Не пугайся. — Он заметил, что я уставилась на его чудовищные ножницы, и бросил их на траву. — Не гляди так, это просто садовые ножницы. Моя маленькая дочка тоже их боится.
— Вы папа Мэри? — спросила я.
— А ты знаешь мою Мэри?
Я кивнула, но не стала говорить, что мы с ней дружим, — не хотела доставлять ей неприятности. Но папа Мэри улыбнулся, нагнулся ко мне и помог встать. Барби вздрогнули и все одновременно упали в обморок.
— Это твои куклы? А почему ты их рассаживаешь у меня в саду? Они что, собрались на девичник?
— Я подумала, может, Мэри захочет с ними поиграть, — прошептала я.
— Очень мило с твоей стороны, — сказал он, глядя на моих Барби с некоторым сомнением.
— А она выйдет?
— Она, наверное, ещё допивает чай. Она у нас не очень хорошо кушает, наша Мэри. И мама сейчас на неё сердится за то, что она не доедает хлеб. Вот ты доедаешь хлеб?
Я кивнула, хотя это была неправда.
Он тяжело вздохнул.
— Послушай, а пойдём-ка ты покажешь Мэри пример, а?
Я собрала попадавших в обморок Барби и пошлёпала за ним по выстриженной зеленой лужайке к дому. У двери он остановился:
— Вытри ноги, дорогая. Моя жена, знаешь, очень строго на это смотрит. Она очень следит за домом.
Он снял садовые ботинки и пошёл по полу в одних махровых носках. Я на цыпочках последовала за ним.
Я глазам своим не верила, глядя на их дом. Кухня выглядела так, будто все ещё выставлена в магазине, — новёхонькая, с иголочки, сияющая чистотой, каждая кастрюлька на своём месте и вычищена до неземного блеска. Кухонный стол тоже был очень чистый и совершенно пустой. Они явно не едят на кухне.
Оказалось, что у них есть отдельная столовая, и там они пьют чай. Столовая была вся розовая с тёмной поблёскивающей мебелью. На обеденном столе лежала узорная белая скатерть с вышивкой по собранным в складки углам. Стол был накрыт к чаю — розовые тарелки, чашки и блюдца были все из одного сервиза. На большом блюде лежало несколько бутербродов, на другом — шоколадное печенье, а на третьем — большой глазированный бисквитный торт, украшенный вишнями. Он был уже надрезан, так что виден был толстый слой варенья и сливочный крем внутри. У меня потекли слюнки.
Мэри сидела очень прямо, а перед ней на тарелке лежали четыре куска хлеба. Они лежали четырехугольником, как рама без картины. Мать Мэри стояла у неё за спиной, сложив руки на груди, с поджатыми губами. Они обе явно удивились, увидев меня.
— О господи, опять ты! — сказала мать Мэри.
— Я пригласил её зайти, дорогая, — сказал папа Мэри. — Она принесла нашей Мэри маленький подарок — правда ведь, очень мило с её стороны?
Мать Мэри посмотрела на моих Барби, как будто я принесла пригоршню тараканов.
— Да, очень мило, но у Мэри есть свои куклы, дорогая, — сказала она. — Твои ей не нужны.
Прямо у неё за спиной стоял целый стеклянный шкафчик с куклами. Они были одеты в старомодные розовые, сиреневые и бледно-жёлтые платья с буфами и со сборчатыми нижними юбками, в белые носочки и крошечные чёрные туфельки. У всех были розовые щёчки с ямочками и сияющая улыбка, открывающая жемчужные зубки. У одних были длинные кудрявые волосы, перехваченные лентами, у других — короткие локоны и заколки сердечком, у третьих — очень аккуратные нейлоновые косички.
— Это куклы Мэри? — спросила я с трепетом.
— Нет, конечно. Это моя личная коллекция «Улыбчивые красавицы». Это коллекционные куклы, — сказала мать Мэри.
Я невольно подумала, что ей хотелось бы и Мэри запереть в стеклянный шкаф, чтобы она стояла там, до блеска вымытая, ни единой пылинки, а на щеках всегда ямочки. Мэри смотрела на меня, закусив губу.
— Я пришла на чай, — сказала я, чтобы её успокоить.
Мать Мэри нахмурилась:
— В другой раз, милая. А сейчас уходи. И кукол своих прихвати с собой.
— Я её пригласил, дорогая, — сказал отец Мэри. — Я подумал, что так Мэри будет легче доесть свой хлеб. Так что присаживайся. Как тебя зовут?
— Дикси.
— Погоди… Дикси, — сказала мама Мэри.
Она выговорила моё имя, как будто это было нехорошее слово. Она расстелила на розовом в белую полоску сиденье глянцевый журнал, словно опасаясь, что моя попа испачкает ей стул. Сидеть на журнале было холодно и неудобно, к тому же он хрустел при каждом моем движении. Я ёрзала на сиденье, не зная, можно ли самой взять бутерброд. Дома мы просто брали их руками, но У Мэри все было совсем по-другому.
Мать Мэри передала мне блюдо — торжественно, как обряд. Я взяла сразу два бутерброда, по одному в каждую руку, чтобы не заставлять её больше заниматься этой ерундой. Она нахмурилась, и я догадалась, что сделала что-то не так. Я стала быстро уплетать бутерброды, откусывая то от одного, то от другого. Один был со сливочным сыром и огурцом, а другой с чем-то рыбным вперемешку с зеленью, оба не особенно вкусные.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!