Виллы, яхты, колье и любовь - Мария Жукова-Гладкова

Мы подошли к машине.

– Последний вопрос, – я посмотрела на Юрия. – Как папаша с дочуркой проникли к вам на территорию?

– Отключили сигнализацию и перебрались через забор.

Мы с Татьяной и Пашкой переглянулись.

– Этот папаша вполне мог отключить сигнализацию у француза, – сказал начальник охраны олигарха. – Хотя я лично знаю нескольких таких специалистов. Конечно, все – русские.

Мы распрощались и сели в машину. Когда мы отъезжали, я обернулась и увидела, как Юрий провожает нас взглядом.

Я вспомнила фразу Ивана Захаровича. «Будь очень внимательна к мужчинам, которые проявляют к тебе интерес», – напутствовал наш покровитель. Юрий проявил интерес – все обо мне выяснил и позвонил на мобильный. Так ли я ему была нужна для выдворения Норика с папашей? Думаю, с этим он бы прекрасно сам справился. Но тогда зачем я ему? Или Владимиру Павловичу? Про мощи до моего вопроса на вечеринке Владимир Павлович не слышал. Что его-то может интересовать? Антиквариат? Ожерелье Марии-Антуанетты? Виноградники французского графа? Я лично поставила бы на ожерелье.

Или Владимир Павлович – или его начальник охраны – хочет привлечь меня к работе на себя? Потешим свое честолюбие такими мыслями.

– Вас ждать? – спросил парень, высаживая нас у нужного места.

– Нет, спасибо, мы поймаем такси. Тем более мы не знаем, на сколько тут задержимся, – ответила я.

Парень пожелал удачи и уехал.

Трудно сказать, что он имел в виду под «удачей», но когда мы, преодолев полосу не очень густой растительности, вышли на песок, то первым делом увидели человека, лежащего примерно в ста метрах от нас. Половина тела лежала в воде, половина на берегу. Ни одной живой души на пляже не было. Вероятно, если кто-то и ходит сюда загорать, то, увидев такие дела, быстренько сбежал.

Человек был голым и с короткой стрижкой. Волосы темно-русые. Со ста метров мы не могли определить пол. Или женщина, или молодой парень.

Пашка уже расчехлял камеру.

– Сразу в полицию будем звонить? – спросила Татьяна. – Или Андрюше?

– Вначале сами посмотрим, – сказала я. – Пошли.

Метров через двадцать мне показалось, что утопленник шевельнулся, или это глюки? Или волна набежала?

Через пятьдесят метров пути тело поднялось на одной руке и тут же снова безвольно упало. Не сговариваясь, мы припустили бегом. Услышав шум, человек повернул голову, уставился на нас и издал звериный крик.

Это была «Мария-Антуанетта», она же Норик, она же Элеонора, она же бывшая любовница взорванного олигарха, она же шантажистка, ищущая богатого мужа. Только полтора часа назад она была длинноволосой одетой блондинкой. Теперь она стала абсолютно голой коротко стриженной брюнеткой.

– Все. Конец, – прошептала Норик и отключилась.

Я бросилась проверять пульс, Пашка звонил нашему хозяину с просьбой прислать за нами машину и захватить плед и врача. Во французское такси с таким грузом садиться не следовало.

Мы вытащили Норика из воды и уложили на сухой горячий песок. Прикрыть нам ее было нечем. Стояла жара, и мы сами оделись сегодня очень легко. Если бы я сейчас была на своей машине, на которой мы с Пашкой ездим по местам совершения преступлений в Питере… Там у меня все есть для оказания первой помощи. Но сейчас мы были практически беспомощны.

– Может, ей искусственное дыхание сделать? – предложила Татьяна. – Она, наверное, воды наглоталась…

– Не думаю, что особо наглоталась, а что было, уже сплюнула, – ответила я. – Она испугалась нас.

Я чувствовала себя виноватой. Но я никак не ожидала, что Миша сбросит Норика в воду… Я была уверена, что он доставит их с папой в дом своего погибшего старшего брата. Ведь Норик была последней женщиной его брата, а раз он включил ее в завещание, значит, любил. Хотя он многих любил… Или у него было такое своеобразное чувство долга?

Я присела на корточки, взяла безвольную руку девушки в свою и внезапно заметила, что на ней не осталось ни одного украшения. У Норика точно была пара колец, браслет на лодыжке и серьги. Не осталось ничего. Допустим, кольца могли слететь в воде, но браслет? Серьги? Значит, их сняли на яхте.

Девушка застонала.

– Давайте ее посадим. Паша, подопри ее со спины.

Норик открыла глаза.

– Не бойся, – сразу же сказала я. – Сюда едет машина и врач.

– Никаких больниц, – выдавила из себя Норик. – Лучше я здесь подохну.

– Сдурела, что ли?! Зачем тогда выплывать было?

– Жить хотелось, – на губах мелькнула легкая улыбка.

– А волосы твои где? – спросила Татьяна.

По словам Норика, это был парик из натуральных волос, очень дорогой, причем на специальном клее, который только нельзя было мочить. В воде он отклеился и свалился. Она, конечно, не стала за ним нырять. Но этот парик, можно сказать, спас ей жизнь. Он смягчил удар по голове.

– А у тебя свои волосы? – спросила она у Татьяны.

Татьяна кивнула.

– Да, мужики любят длинноволосых. И блондинок. Никто не знал и даже не догадывался, что я брюнетка. Этот парик даже в постели не отваливался…

Я призналась, что мне кажется очень странной потеря драгоценностей. Или их с нее сняли?

– Сняли, – у Норика исказилось лицо.

– Ты можешь рассказать, что случилось? – попросила я.

Норик зыркнула на меня и напряглась. Конечно, она нам до конца не верила.

– Так, давай определимся, – сказала я жестким тоном. – Против тебя лично мы ничего не имеем. Мы здесь работаем. Вероятно, наши цели не совпадают с твоими, но кое в чем могут пересекаться. Не исключено, что мы можем оказаться полезны друг другу – если обменяемся информацией. Более того, идти тебе некуда – если я правильно поняла. Мы тебе предоставим кров. Что скажешь?

– Что вы здесь делаете? – спросила Норик. – Я имею в виду во Франции?

– Собираем информацию для нашего… покровителя. Он, как и мы, живет в Питере, с Москвой дел не имеет и не хочет иметь. Параллельно снимаем репортажи о наших людях на Лазурном Берегу. Чтобы ни у кого не возникло лишних вопросов о нашем тут пребывании.

– Чем занимается ваш покровитель?

– У него много деловых интересов.

Норик молчала.

– Нора, если мы правильно поняли, Миша, брат твоего бывшего любовника, хотел тебя убить. Тебя ударили по голове и сбросили в море. Отец твой утонул?

– Туда ему и дорога, – у Норика исказилось лицо. Теперь она совсем не выглядела красивой, да и отсутствие длинных светлых волос здорово меняло внешность. – И это был не отец, а дядя, мамин брат.

– И любовник? – спросила Татьяна.