Секретарша для искушенного - Эл Найтингейл

Но это мнение было ошибочным.

На мужественном лице Виктора было написано высочайшее блаженство. Его глаза были прикрыты, грудь высоко подымалась и опускалась, как во время бега, а руки ласково перебирали мои волосы, но не проявляли настойчивости. Он позволил мне все делать самой, как будто зная, что именно это доставит мне больше удовольствия.

Я облизнула головку и снова запрокинула голову.

— Ты дразнишь меня, — хрипло выдохнул Виктор. — Но мне это нравится…

— А мне нравится то, что я вижу. У тебя очень красивый член.

— Красивый? — глаза Виктора изумленно распахнулись. — Не думал, что мужское достоинство можно назвать так.

— Я тоже, — поспешно согласилась, все еще держа в руке предмет обсуждения,  — но он такой сильный. Я чувствую, как пульсирует в нем кровь, вижу, как напрягаются вены. Ощущаю нежность кожи…

Виктор улыбнулся, поощряя к большему.

Тогда я вобрала его достоинство в рот — так глубоко, как только смогла. А после выпустила обратно. Возбужденный стон Виктора стал мне наградой. Он выпустил мои волосы и схватился за край стола. Костяшки его пальцев побледнели. Если бы он проделал это с моими волосами, то наверняка вырвал клок. И я была благодарна ему за то, что он этого не сделал. Даже в такие волнительные монеты Виктор заботился обо мне и сдерживал себя, чтобы не причинить мне вред.

Это тоже требовало награды.

Мой рот скользил по члену, то вбирая глубже, то выпуская на свободу. При этом мои губы и язык ласкали его, заставляя Виктора дышать часто и натужно. Его бедра двигались мне навстречу, поддерживая заданный мной ритм. Уверена, сам обладатель прекрасного образца мужественности предпочел бы более резкие и глубокие выпады. Но тогда бы я попросту задохнулась, он был слишком велик. Я помогала себе руками, сжимая в ладошке то, что хотела чувствовать сейчас в себе. Мои трусики совершенно намокли. Кажется, я и сама была близка к оргазму.

— Я больше не могу сдерживаться, — выдохнул Виктор сквозь плотно стиснутые зубы. — Я сейчас кончу!..

Возможно, мне стоило отстраниться. Но любопытство и возбуждение победили. Моя пробужденная женственность взяла верх над рассудком, и я продолжила работать руками и губами, как настоящая жрица любви. По крайней мере, такой я сейчас себя и ощущала. Возможно, Виктор за свою жизнь получал и более глубокие и профессиональные минеты, чем то, что делала я. Но если бы мои попытки подвести его к финишу были так жалки, он не разрядился бы так быстро.

То был первый опыт, которым можно гордиться.

Виктор кончил бурно и обильно, рыкнув при этом, как огромный хищник. Его сперма была горячей  солоноватой на вкус — слишком откровенное лакомство для хорошей девочки. Но в тот момент я чувствовала себя плохой, очень плохой, потому проглотила все до капли. И снова испытала прилив гордости. Это было, пожалуй, круче, чем оргазм. Я вдруг ощутила себя обольстительницей, способной свести с ума мужчину. Чувственной и соблазнительной, самой невероятной.

Гена был не прав, чертовски не прав. Это не я обычная и заурядная, это он не тот мужчина, который мне нужен.

На секунду я представила, что было бы с этим типом, если он видел меня сейчас. На коленях, растрепанной и возбуждённой, с упоением делающей минет собственному боссу. Наверное, Гена счел меня распутной и совершенно отвратительной. Но именно это доставило бы мне мстительное удовольствие.

Люся была права, не бывает непривлекательных женщин, бывают мужчины, не способные дать ту энергию, от которой у нас все светится изнутри. Именно так было со мной сейчас. «Батарейка» Виктора зарядила меня по-полной, дав прилив адреналина и счастья, жидкой ртутью растекавшегося по венам.

— Телефон, — услышала я сквозь шум в ушах. — Надо бы ответить.

То была особая линия, по ней звонили только важные люди, которым нельзя было не ответить. А телефон, кажется, надрывался уже давно. Мы с Виктором просто не замечали этого.

— Пусть все звонки на свете заткнутся, — пожелал Виктор. Посмотрел с обожанием и предложил: — Поедем ко мне, Кира. Прошу тебя.

Телефон снова затрезвонил. Кто бы это ни был, он не успокоится. Я решила ответить, но если бы знала, на кого натолкнусь, просто выдернула шнур. Этого голоса я не слышала уже несколько лет, но узнала тотчас.

Кира

Надменный и вязкий, как опасное болото, голос принадлежал Сергею Ланскому, моему дяде. Он, разумеется, не узнал меня, а свою фамилию я не называла, когда представилась секретарем. Сообщила, что босс сейчас сильно занят (ага, он поспешно застегивал брюки) и обещала передать сообщение, как только освободится.

— Что с тобой, Кира? — Виктор подошел сзади, обнял за плечи и развернул к себе лицом. — Ты побледнела, как мел. Это из-за звонка или из-за того, что произошло между нами?

Я помотала головой и улыбнулась через силу. О нет, в том, что я только что совершила, не раскаивалась абсолютно. Наоборот, все во мне пело и цвело от радости. Я была бесконечно рада, что сумела доставить Виктору удовольствие не меньшее, чем он мне. Может быть, глупо гордиться подобным, но именно это чувство овладело мной. Я была рада, что сумела преодолеть собственные предубеждения и страхи,  решиться на то, о чем прежде не имела понятия. Это было волнительно, восхитительно, просто волшебно.

До тех пор, пока я не услышала голос дяди.

Виктор был прав, не стоило отвечать на звонок. Не стоило рушить ту атмосферу доверия и пламенного счастья, что возникла в кабинете. Дядя снова вмешался в мою жизнь. Я так долго старалась не думать о том его поступке, не вспоминать о прошлом. Простить, забыть, вычеркнуть из жизни. И вот снова…

— Сергей Ланский просил передать, что новая партия запчастей для бурильных установок готова. Вы договаривались о поставке.

Да, я была в курсе, что «Роллинг Таурус» сотрудничает с «Аксиомой», фирмой дяди. Вернее, фирмой моего отца, которую отжал эгоистичный и беспринципный Сергей Ланский. Ужасно, что нам приходится носить одну фамилию, таким родством я не гордилась. И хоть понимала, что когда-нибудь столкнусь с дядей, меньше всего хотела слышать его сейчас, в такой момент.

— Сергей твой дядя, верно? — спросил Виктор, мягко массируя мне плечи. — Судя по твоему лицу, вы не ладите. Он обидел тебя? Сказал по телефону нечто, что испортило тебе настроение? Нагрубил? Скажи, и я накажу этого ублюдка по заслугам.

— Не, все в порядке, — соврала я. — Ланский не сказал ничего такого. Просто… Мы действительно не ладим между собой, потому разговор был для меня неприятен. Но мои личные убеждения не должны отражаться на работе, верно?

Я снова попыталась улыбнуться. Притвориться, что все хорошо.

Виктор не поверил.

Приподнял мой подбородок, вынудил взглянуть ему в глаза. В черных, как ночь, зрачках я увидела собственное отражение.