Чужая невеста для Альфы - Ая Кучер

— Тая, блять.

— Не выражайся!

— Иди-ка сюда, моя ведьма, ничерта не знающая о магии и парах, — утаскиваю девушку на пол к себе, двигая ближе к огню. — Ты сейчас ооо-очень подвергаешь ребёнка риску, ясно?

— Почему? Я же ничего не…

— Куколка, мне плевать, что ты и как. А Зверю не нравится конкурент в доме. Которому ты уделяешь намного больше внимания, чем ему.

Понимаю, что этим могу только сильнее оттолкнуть девушку от себя. Убеждал девушку, что оборотни не монстры. А теперь сам всё объясняю и понимаю, насколько хреново звучит.

— И Зверь не терпит соперничества за внимание. С родными детьми — да, хотя тоже будет недоволен. С другим оборотнем точно не будет себя контролировать.

— Ты сам сказал, что ему года три. Это бред.

— Это реальность, куколка.

— И что мне? Почесать тебя за ухом, чтобы успокоился?

Тая издевается, касаясь пальцами волос. Ведёт по шее и плечам, при этом прижимаясь ближе. Не перестаёт улыбаться и закатывать глаза, но при этом касается. И Зверь, сукин сын и предатель, легко оттаивает. Капля вниманием, а он едва ли не брюхом вверх лежит.

Наслаждается.

— Ну? Так лучше? — шепчет, поглядывая на заснувшего малыша. — Или недостаточно?

— Совсем нет. Желания убивать больше нет, но кто знает…

— Лжец.

Куколка качает головой, легко считывая обман. Но при этом не отодвигается, оставаясь близко. Так, что можно заметить несколько выгоревших прядей возле уха. И втянуть запах моего геля для душа, с примесью дыма и травяного чая.

— Берг.

— Ммм? — зарываюсь в её волосы, сжимая в объятиях. Хорошо, спокойно. — Что такое, куколка?

— А мы можем не уходить наверх? Хотя бы в первую ночь?

Да Зверь землю перевернёт, чтобы эта ночь стала последней. Найдёт любую ведьму, которая сможет определить, откуда взялся ребёнок. Надо будет — лично в зубах принесёт ближайшему родственнику.

Лишь бы убрать наглого медвежонка подальше.

— Могу всю ночь обнимать твоего ревнивца. Ну и тебя заодно. Согласен?

Да не приведут Боги до того дня, когда Тая поймёт своё влияние на меня. Вроде уже говорил, открыто, вручая поводок. Но не поняла, не обратила внимания. Оно и лучше.

В какой-то момент Куколка из меня душу вытрясет, а Зверь только радостно подставляться будет.

— Меня объятиями не возьмёшь, Тая. Только поцелуями.

Снова закатывает свои блядски красивые глаза, улыбаясь слишком широко. Ни капли не верит моим словам. Но при этом сама подаётся вперёд, прижимаясь ближе.

— У нас молоко заканчивается.

Странно звучит это «у нас». Несколько дней совместного проживания проходят в относительном перемирии. Мы не говорим о моей верховной, я не пытаюсь сбежать, а Берг не продолжает бросать один ответ «моя».

Во многом это из-за медвежонка, который во всю обжился в доме. И в нашей постели, будто кто-то мог бы мне запретить забрать ребёнка в кровать. Берг рычал, бухтел недовольно, сжимая меня в своих лапищах. Так, чтобы даже при сильном желании не могла обнять во сне другого оборотня.

Ревнивец, жуткий и пугающий. Грубый дикарь, который слышит только себя. Но его ворчание по утрам начинает нравиться. Словно ритуал, который прочно обосновывается в моей жизни.

— Купим. Сегодня съездим в город.

— Правда?

Я не ребёнок бетонных джунглей. Мне там шумно и плохо, но сидеть в заточении становится невыносимо. Хочется увидеть других людей, перемен и чуточку свободы. Хотя бы её ощущения.

Стоило лишь немного присмотреться к мужчине, как всё стало таким очевидным. Мёд, ягоды, рычание. Ответ был на поверхности, но я слишком увлеклась своими страданиями, чтобы его заметить.

Ошиблась ещё раз, задолжав желание Бергу. И тот, с нескрываемом блеском в глазах, пообещал, что загадает, как только мы окажемся вдвоём.

— Я ведь обещал тебе. Я нашел старую знакомую, которая поможет с медвежонком. И с тобой, заодно, поговорит.

— Не нужно. Я не доверяю другим ведьмам.

— Всё ожидаешь, что я тебя обману?

— Тебе бы стоило. Чтобы получить себе безропотную пару. Подговорить ведьму, убедить меня верить только тебе. Это было бы логично.

— И самоубийственно. Правда всегда выплывает, куколка, и ты убедишься в том, что не все оборотни монстры. И то, что делает твоя Верховная, не нормально.

— Не моя. Ты же забрал меня из клана.

Пускай я столько времени туда рвалась, но говорю чистую правду. Я перестала быть частью клана в момент, когда на шее образовалась метка.

— Забрал, — Берг улыбается так, словно именно это и хотел услышать. Зажимает меня у плиты, отрезая пути. — Ты теперь часть моей семьи.

— А что у Медведей? Стадо, стая? Комунна?

— Я же сказал, а ты опять не слушаешь.

Такое ощущение, что я много чего упускаю. Берг, на самом деле, не очень много говорит. Больше рычит, стреляет взглядами и припечатывает своими приказами. Но то, что произносит — нужно слушать и запоминать. А у меня не получается.

— Берг…

— Семья. У нас не стаи, а семьи. Мы не живём большими скоплениями, каждый отдельно.

— Но ты — Альфа.

— Да, у меня под контролем эти семьи. Что-то вроде мэра для небольшого города. Мы одиночные животные.

— И поэтому тебе не нравится медвежонок? Что он из чужой семьи?

— Он мне не не нравится. Просто ему нечего делать рядом с моей парой.

— О Святая Геката, ему всего три года!

— Целых три.

Смеюсь, потому что сдержаться просто невозможно. Настолько сюрреалистичная ситуация. И главное ведь в том, что мужчина говорит серьёзно. Не пытается подшутить, преувеличить ситуацию.

Без утайки рассказывает, что ему не нравится моё внимание к ребёнку. И ладони, шарящие под футболкой, это только доказывают. Берг проводит по позвоночнику, оттягивая шлейки лифчика.

Холодный сквозняк касается распаренной кожи, пуская мурашки. Или их запустил мужчина? Так сложно соображать, когда превращаюсь в жидкий мёд от сладких поцелуев. Тягучих, липких, которые не получается прекратить.

— Ты обещал мне поездку в город.

Напоминаю охрипшим голосом. До того, как Берг успевает ответить, взлетаю на второй этаж. Умываюсь холодной водой, долго держу запястья, пока не начну дрожать. И думать.

Думать рядом с Бергом получается всё хуже. Хочется утащить его в постель, прижаться ближе. И вместе с этим вцепиться ногтями в суровое лицо, когда он меня раздражает.