Гормоны счастья. Как приучить мозг вырабатывать серотонин, дофамин, эндорфин и окситоцин - Лоретта Грациано Бройнинг

Шимпанзе-матери никогда не кормят своих детенышей твердой пищей. Если ее малыш хочет съесть что-то помимо молока, он должен достать это сам. И уже в малом возрасте он способен на это, потому что у него уже создались важные нейронные связи, позволяющие находить дополнительную пищу. Мать никогда не показывала ему этого или не подталкивала его к таким действиям. Эти навыки он усваивает, потому что дополнительная пища доставляет ему ощущение вознаграждения и потому что многократно наблюдал за тем, как его мать выбирает те или иные плоды. Когда у маленького шимпанзе наступает период относительной самостоятельности, он уже готов к тому, чтобы самому выбирать то же самое. А к тому времени, как мать покидает его, он уже может полностью обеспечивать свои потребности в выживании.

Исследователи обнаружили, что шимпанзе различают более сотни видов листьев. Они выбирают даже листья с лекарственными свойствами, когда больны. Но главным вознаграждением для них является протеин, который содержится в орехах, насекомых и мясе. Добывать такую пищу для шимпанзе достаточно трудно. Однако подросших детенышей никто уже не подкармливает. Они получают вознаграждение только в том случае, если проявляют свои умения.

Молодому шимпанзе могут потребоваться годы для того, чтобы научится раскалывать орехи. Он испытывает интерес к этому, потому что помнит вкус кусочков орехов, которые падали с губ его матери. При виде ореха у шимпанзе происходит выброс дофамина, потому что подсознательно он понимает, что перед ним более богатая протеинами пища, чем та, которую он обычно потребляет. В природе у животных прилив позитивных эмоций происходит главным образом в связи с тем, что хорошо для их выживания. Но когда молодой шимпанзе в первое время пытается раскрыть орех, повторяя движения своей матери, у него ничего не выходит. Подгоняемый действием гормона дофамина, обещающего ему вознаграждение, он продолжает свои попытки. Обычно молодые шимпанзе при этом внимательно наблюдают за действиями своих соплеменников.

Однажды мне довелось целых десять минут наблюдать за настойчивыми попытками обезьяны-капуцина расколоть орех. Меня переполняло желание помочь ей. Я обратилась по этому поводу к смотрительнице зоопарка, и та успокоила меня, сказав, что обезьян здесь хорошо кормят и данная особь просто следует своей естественной манере поведения. Тогда я подумала, что, если бы заведовала «образованием» обезьян, они никогда не приобрели бы необходимых для выживания навыков и вымерли бы как биологический вид.

Воспитание социальных навыков у приматов происходит так же, как и навыков добывания пищи. Сидя на коленях у матери, детеныш видит, как она общается с соплеменниками. Он видит, как в какие-то минуты она доминирует, а в какие-то – подчиняется другим. Ему не нужно классифицировать ее реакции. Просто зеркальные нейроны детеныша испытывают страх тогда, когда его мать испытывает страх; превосходство – тогда, когда его мать доминирует над другими; доверие – когда его мать испытывает доверие к другим. Это создает нейронные пути, которые ведут детеныша шимпанзе в его стремлении получать позитивные эмоции и избегать негативных ощущений. Вскоре он тоже начинает взаимодействовать с другими членами группы, и к моменту взросления его мозг уже настроен на то, чтобы выживать в окружении своих собратьев.

Шимпанзе не появляются на свет с запрограммированными навыками выживания. Их матери обычно проводят с ними пять лет, прежде чем могут вновь забеременеть. В данном случае выживание и передача генов матери дальнейшему потомству больше зависят от продолжительного вскармливания и воспитания детеныша, чем от быстрых повторных родов. Но «обучением» молодого шимпанзе руководят не сознательные намерения его матери. Этим занимается его потребность в позитивных эмоциях, которые доставляют ему дофамин, окситоцин и серотонин, а также стремление избежать отрицательных эмоций, которые приносит кортизол.

Эти же нейрохимические вещества определяют процесс раннего обучения и у людей. Что-то мы усваиваем сознательно, как, например, правила математических действий и пунктуации, но многое мы усваиваем на основе наших реакций на действие нейромедиаторов. Оба вида обучения часто идут рука об руку, потому что мы испытываем удовлетворение тогда, когда осваиваем какой-то жизненный навык сознательно. И наоборот, мы испытываем разочарование, когда не достигаем цели, к которой сознательно стремились. Наше стремление к позитивным ощущениям часто без нашего ведома создает нейронные связи, которые работают над удовлетворением наших жизненных потребностей.

Достаточно ярко это проявляется, когда мы говорим о «призвании» или «страсти» человека. Представьте себе ребенка, на глазах которого врач излечивает больного члена семьи. Этот ребенок тоже решает стать врачом. У него образовывается устойчивая нейронная связь, потому что драматические коллизии на грани жизни и смерти обычно вызывают в организме человека мощный прилив нейромедиаторов. Мы не всегда уверены в том, какие именно нейрохимические вещества способствуют возникновению у нас тех или иных призваний. Обычно они формируются еще в детском возрасте, когда на вопросы выживания мы смотрим еще по-детски. Например, если в детском возрасте вас часто хвалил мастер, у которого вы учились плетению корзинок, то испытанное вами тогда чувство удовлетворения вполне могло создать у вас сильную мотивацию к тому, чтобы посвятить свою жизнь искусству плетения корзин. Если в подростковом возрасте большое впечатление на вас производило то всеобщее почитание, которым пользовались звезды рок-музыки, то вы вполне могли начать мечтать о том, чтобы стать рок-звездой. Став взрослым, вы, скорее всего, понимаете, что призвание не всегда связано с выживанием. Но к тому времени у вас уже формируются мощные нейронные пути, по которым распространяются «гормоны радости».

Люди часто жалуются, что мы, мол, редко учимся на своем опыте. Но мы все же делаем это, хотя, может быть, и не так, как полагаем. Опыт, который вызван действием нейромедиаторов или многократным повторением, следует отнести к разряду очень устойчивых. Таков, например, опыт, полученный в детстве. Он создает чрезвычайно устойчивые нейронные связи. Если вы прилагаете много усилий к тому, чтобы заслужить внимание людей, которым вы безразличны, значит, эта привычка помогала вам выживать в трудных ситуациях в детстве. Если вы смело бросаетесь в бой с власть предержащими, значит, в детстве добивались таким поведением психологического вознаграждения или избегали боли. Если в вашей голове есть устойчивые нейронные связи, которые часто ставят вас в трудное положение, то будьте уверены – они сформировались на основе полученных вознаграждений или избегания боли в прошлом.

Ко времени взросления человек обычно уже располагает развитой нейронной сетью, которая четко подсказывает, что для него хорошо. Это не та сеть, которую вы сконструировали бы сегодня, начав с нуля. Это переплетение, в которое вы добавляли нейрон за нейроном каждый раз, когда органы чувств доставляли мозгу новую информацию.