Староста моей мечты или Я не буду тебя целовать! - Юлия Созонова

- Илья… - я тихо выдохнула, всхлипнув. - Илья! Илюшенька!...

А то, что было дальше я буду отрицать до конца своей жизни. Обязательно. Когда-нибудь потом. Сейчас я как ребенок бросилась ему на шею, вцепившись в парня мертвой хваткой. Просто для того, чтобы ощутить человеческое тепло.

Осознать, что он здесь, рядом.

- Та-а-ак… - в голосе Хованского послышались странные, угрожающие нотки. Но сильные руки крепко обняли меня, прижимая к твердому, сильному телу. Уверенно, властно. Согревая и защищая меня от всего мира и я, в кои-то веки, не имела ничего против такого самоуправства. - Ну и что у нас случилось, м?

Вот вроде бы вопрос, как вопрос. Закономерный даже. А я от него вздрогнула в его объятия Хованского и осознала, что у меня нет на него ответа. Точнее не так.

Он у меня есть, но озвучить его я не смогу. И будь он проклят, этот тип, за каким-то чертом испортивший ту тачку! Что ему нужно, зачем он это сделал? Я ведь даже не представляю, за что так пострадала! Но…

Уткнулась носом в ворот рубашки Ильи. Я не знаю, в чем тут дело и во что я опять вляпалась. Но и рассказать о том, что произошло я просто не смогу. Не смогу и все тут. Не только потому, что этот человек с пугающим ледяным, словно безумным взглядом, напугал меня до дрожи в коленках. Не только потому что я могла пострадать, а противопоставить ему мне было нечего, нет.

Просто я нутром чувствовала - это не блеф. Этот человек был не из тех, кто будет кидаться угрозами просто так, из любви к искусству. Что-то в его голосе, в его взгляде очень непрозрачно намекало: он не остановится, ни перед чем. И если я кому-то захочу это рассказать…

От одной только мысли о том, что может сделать этот козел, я вцепилась в Илью как клещ. И даже представить не могла, какая сила сможет меня от него оторвать. Нет-нет-нет, нельзя ничего никому говорить. Это же Хованский!

Вякни я хоть слово, он ведь разбираться полезет, копаться начнет… И докопается, я его знаю! Так что не-а, я не буду ничего говорить. Ни за какие коврижки.

Я не дам ему пострадать.

- Арин? - мягкое прикосновение губ к моей щеке вызвало стаю мурашек вдоль позвоночника. Я зажмурилась, а в голове Ильи послышались первые нотки искреннего беспокойства. - Что с тобой случилось, солнце? Кому тут жить-то так надоело, а? Арин…

Вот слушала бы его и слушала. Но Хованский сел на лавочку и, притянув меня ближе, усадил к себе на колени. Обнял, наплевав на удивленные взгляд прохожих и уткнулся носом в моей висок. Его дыхание согревало кожу и мне, почему-то, опять захотелось реветь. И нет, я не плакса, вон, Костян любому в глаз даст, кто посмеет утверждать обратное, но…

Но сейчас не получалось иначе.

Илья потерся носом об мой висок и погладил меня по голове, успокаивая. Прямо как ребенка. Раньше я бы обязательно возмутилась, но сейчас просто сидела, прикрыв глаза и наслаждалась этой незатейливой лаской. Считала до ста и обратно. Прижалась сильнее к его груди, вдыхая запах вкусного парфюма. И продолжала упорно молчать, пытаясь собраться с мыслями.

Хомяк тоже молчал. Видимо, ждал, когда я успокоюсь и сама все ему расскажу. Но я.. Нет. Не знаю. Не хочу думать. Просто хочу обнимашек. Теплых, крепких, бесконечно долгих обнимашек.

С ним.

Я не знаю, сколько мы так просидели. Но в какой-то момент я вдруг поняла, что согрелась. Успокоилась. И даже, о чудо, потихоньку пришла в себя. И теперь вся эта ситуация не казалась такой уж ужасной и безвыходной. Да уж, обнимашки - великая вещь!

Особенно обнимашки с одним, самым замечательным старостой на свете. Главное ему об этом не говорить, а то знаю я этого хомячелло - возгордиться еще!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Оторвавшись от теперь уже изрядно помятой рубашки Хованского, я подняла голову и посмотрела своему обнимателю в глаза:

- Хомяк, а Хомяк?

- Чего тебе, чудовище? - тихо фыркнув, улыбнулся в ответ Илья.

От этой улыбки у его глаз разбежались морщинки, а я всерьез зависла, выпав из реальности и забыв, что вообще от него хотела.  Нет, ему надо законом запретить так улыбаться! На высшем, блин, федеральном уровне!

А то я как представлю, что он так какой-нибудь университетской мымре улыбается, так сразу стукнуть хочется. Его. А мымру эту просто и нежненько закатать в ковер и засунуть куда-нибудь того, подальше.

Под асфальтоукладчик, например. А что? Сейчас как раз сезон ремонта дорог!

Мотнув головой, сгоняя наваждение я глубоко вздохнула. И попросила, вцепившись пальцами в несчастный воротник его рубашки:

- Хомяк, будь человеком, а?

- Какая интересная просьба, - эта зараза лукаво сощурился, уже откровенно насмехаясь надо мной. - А сейчас я кто? Не человек что ли? Инопланетянин?

- Идиот, - буркнула я в ответ. Ну, а что? Правда же идиот!

Был бы умным, давно бы понял, чего я от него хочу.

- Н-да? И почему же?

- Потому что тебя нужно просить! - я медленно, но верно начинала закипать. - Опять!

- О чем это? - чем больше повышался градус моего раздражения, тем лучше становилось его настроение. Бесит, честное слово!

- Поцелуй меня, а?

И, не дожидаясь, пока до этого жирафа дойдет, первая потянулась к нему. Мужчины, вечно все за них делать приходится!

Илья Хованский

- Хованский, стой!

Илья обернулся и изумленно посмотрел на Елизарова. Тот, как ни в чем не бывало, стоял возле подоконника прямо напротив аудитории, где у них проходила пара. Ярку, что ли, ждет?

- Чего тебе, Елизаров? Градова сегодня не приходила, - бросил он, раздумывая, успеет ли до пары найти Аринку.

- Я знаю, Яры сегодня не будет, - уверенно отозвался Костя. - Я не к ней. Я к тебе.

Ясно, Аринка отменяется. Если уж само Царское величество соизволило до него снизойти, что ж, придется уделить внимание. Илья подошел к подоконнику и скинул на него рюкзак.

- Чего хотел? - не слишком вежливо поинтересовался он. - Если ты опять пришел топить за неприкосновенность Аринки…