Леди Тремейн. История злой мачехи - Серена Валентино

– Девочки мои, что случилось? – бросилась к ним леди Тремейн.

– Мы слышали, что сказал сэр Ричард. Он считает нас уродинами, – сказала Дризелла.

– И никто никогда не захочет взять нас замуж, – добавила Анастасия.

– Это неправда, голубки мои. Вы обе у меня красавицы. И не забывайте, что вы вроде как уже обручены с мальчиками леди Хакли. Между прочим, я как раз собиралась сейчас написать леди Хакли письмо, спросить, нельзя ли вам приехать к ней погостить.

Лица девочек сразу посветлели.

– Правда, мамочка? А ты? Ты с нами поедешь? – спросила Анастасия. – Мы же знаем, как ты несчастна здесь. Почему бы тебе не уехать отсюда? Сэр Ричард ужасный человек, просто чудовище какое-то. Не разрешает нам никуда ходить, сидим тут в четырёх стенах и с утра до ночи занимаемся домашним хозяйством – трём, подметаем, пыль вытираем. Сами не бываем нигде, и к нам никто никогда в гости не заходит. Ну что за жизнь такая? Мы ненавидим это место!

– Я тоже его ненавижу, мои дорогие! Если обещаете молчать, я скажу вам по секрету, что задумала. Я уже написала леди Хакли и просила её как можно скорее прислать нам с вами денег на билеты до Лондона. Обещаю, как только она их пришлёт, мы с вами лишней минуты здесь не задержимся. Я сделаю всё, чтобы вытащить вас отсюда, даю вам слово, – и она крепко обняла дочерей.

– Спасибо, мамочка, – сказала Дризелла.

– Вот и хорошо, а теперь, пока сэра Ричарда нет дома, бегите на урок к Нянюшке, а я сделаю за вас всю работу по дому. Он и не узнает, что это не вы её сделали. А теперь бегите, а я скоренько напишу письмо леди Пруденс. – Она поцеловала девочек, и они упорхнули из комнаты.

Леди Тремейн всё ещё дописывала письмо, когда в её спальню заглянула Ребекка.

– Прошу прощения, миледи, я, знаете ли, Люцифера ищу, – сказала она. – Золушка сказала, что он опять на её мышей нападал, и я хотела потолковать с ним об этом.

– Здесь Люцифера нет, ты его на кухне посмотри, он часто ходит туда дразнить собаку. Или на чердак загляни, он любит там подремать, погреться на солнышке, – ответила леди Тремейн, не отрываясь от письма.

– Когда закончите письмо к леди Хакли, я могу сбегать в деревню, чтобы отправить его, – предложила Ребекка. Услышав это, леди Тремейн удивлённо приподняла бровь. – Кстати, леди Хакли ничего не писала вам про тот сборник волшебных сказок, который я в Лондоне забыла? Не нашёлся он?

– Не писала. Но я сейчас сделаю приписку, спрошу об этом. – Леди Тремейн дописала письмо и положила его в конверт. Надписывая на нём адрес и ставя на конверт восковую печать, она размышляла над тем, откуда Ребекка узнала, что это письмо написано для леди Хакли? Впрочем, кому ещё она могла бы написать письмо? Да никому на всём белом свете!

– Прежде чем отнести письмо, скажи, пожалуйста, Нянюшке, чтобы держала ухо востро и следила за тем, когда вернётся сэр Ричард. Я не хочу, чтобы он узнал о том, что Анастасия и Дризелла учатся вместе с Золушкой, – сказала она.

– Я поняла, миледи. – Ребекка взяла у леди Тремейн письмо и исчезла вместе с ним за дверью.

Оставшись наконец одна, леди Тремейн тяжело вздохнула. Она окончательно и бесповоротно решила сегодня, что не останется в этом замке дольше чем на две недели. Если в течение недели на её письмо не откликнется леди Хакли, что ж, тогда ей придётся своровать у сэра Ричарда часть своих собственных денег или, на худой конец, продать что-нибудь из оставшихся ценных вещей. Но так или иначе очень скоро она вместе с дочерями покинет это гиблое место.

Леди Тремейн подняла голову, взглянула в зеркало и не узнала себя. На неё смотрела старая, измождённая, измученная тяжёлой работой женщина. Прислуга в доме сэра Ричарда. Нет, в доме его первой жены! Леди Тремейн передёрнуло, когда она вспомнила портреты Золушкиной матери. Развешанные по всему дому они неотступно следили за каждым её шагом своими мёртвыми нарисованными глазами. Радовало лишь то, что Золушка после того памятного сочельника стала добрее к своей мачехе и сводным сёстрам. Большими подругами они, впрочем, не стали, хотя жить стало всё-таки легче. Да и как тут, скажите сами, стать подругами, если с Золушкой отец обращается как с принцессой, а новую жену и её дочерей презирает, использует как прислугу, да ещё и норовит оскорбить при любой возможности!

День сегодня выдался, как всегда, бесконечно долгим, а работы по дому оставался ещё непочатый край – тоже как всегда. Тем более что леди Тремейн взялась сделать её всю сама, отправив дочерей учиться, как она всегда поступала, когда сэр Ричард уезжал ко двору. Слава богу, предателей в доме не было, и никто до сих пор не раскрыл ему этот маленький обман.

Спустившись вниз, чтобы протереть полы в вестибюле, леди Тремейн услышала стук во входную дверь. Гостей и посетителей в их доме никогда не бывало, поэтому леди Тремейн насторожилась. Кто бы это мог быть? А что, если это Великий герцог приехал сообщить, что сэра Ричарда убили? Мысль эта показалась леди Тремейн настолько соблазнительной, что она невольно вздрогнула.

Открыв дверь, леди Тремейн увидела стоящих на пороге трёх совершенно одинаковых женщин. Молодых на вид, но при этом каких-то странных, словно древних на самом деле, проживших не одну сотню лет и много повидавших на этом свете. Одним словом, три ведьмы... – близняшки, тройняшки, как их правильно назвать? С одинаковыми белыми, как мука, лицами, большими, выпученными, глубоко посаженными в тёмные до черноты глазницы глазами, вульгарно размалёванными щеками и ярко накрашенными пунцовыми губами. Леди Тремейн решила, что это, возможно, какие-нибудь бродячие лицедейки, предлагающие устроить представление для обитателей этого дома.

– Здравствуйте, дамы. Чем могу вам помочь? – спросила она, внимательнее присматриваясь к тому, как одеты эти три сестры. А были они в одинаковых длинных чёрных платьях с пышными юбками, туго стянутых поясами на тонких талиях и расшитых серебряными блёстками на лифе, с блестящими в чёрных густых волосах золотыми заколками в виде цветочков.

– Это мы пришли помочь вам, леди Тремейн, – ответила та из сестёр, что стояла в серёдке. – Меня зовут Люсинда. А это мои сёстры, Руби и Марта, – с улыбкой показала она на них.

Ох, лучше бы Люсинда не улыбалась при этом. Такой жуткой, леденящей кровь улыбки леди Тремейн никогда в жизни не видела. Ничего сказать в ответ леди Тремейн не успела – Люсинда сделала страшное лицо и заговорила вновь. Её сёстры, кстати сказать, тоже изобразили панику на лицах.

– Мы с сёстрами чувствуем, что в вашем доме есть служанка по имени Нянюшка, это верно? Только не говорите, что вы отдали ей свою брошь! Мы не видим её на вас, где она? – И Люсинда, дико вращая глазами, принялась заглядывать в дом через плечо леди Тремейн, сделавшись похожей при этом на какую- то странную птицу. На сумасшедшую ворону, пожалуй, больше всего.

– Я не понимаю, какое вам до всего этого дело? – попятилась назад леди Тремейн. – И откуда вам известно про мою брошь? – Она непроизвольно потянулась рукой к тому месту, где эта брошь должна быть, не нашла её, удивилась, испугалась, а затем вспомнила, что всегда снимает её перед тем, как приступить к работе по дому, чтобы не потерять. – И кто вы на самом деле такие, дамы? – спросила она.