Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы - Галина Куликова

Настя пошла следом и, когда он рухнул на диван, взволнованно обратилась к нему:

– Скажи, Петька, как, по-твоему: во мне что-нибудь изменилось за последнее время?

– О да! – с чувством ответил он.

– Да? – недоверчиво переспросила Настя. Она некоторое время молчала, потом осторожно поинтересовалась: – И твое отношение ко мне тоже изменилось?

– Еще как! – живо сказал Петя, глядя на нее откровенно оценивающим взглядом.

– Слушай, ты меня пугаешь, – стушевалась Настя и повторила для вошедшей в комнату Люси: – Он меня пугает.

– Покажи язык, – приказал Петя, махнув в ее сторону костылем.

Настя молча показала язык.

– Теперь ты, – обратился он к жене. Та тоже молча высунула язык.

– Надо же! – саркастически заметил Петя. – А я думал, что они у вас раздвоенные!

– Чего? – хором спросили подруги и ошалело переглянулись.

– Он заболел, – так, словно мужа не было в комнате, заметила Люся.

– Да он все слышал! – неожиданно догадалась Настя и захохотала. – Он слышал, как ты мечтала сбросить его с балкона! Я права, Петька? Права? Ты слышал, как Люся распиналась по поводу того, как ей хочется тебя придушить или толкнуть под машину, да? Ой, умора!

Настя сложилась пополам и принялась издавать икающие звуки. При этом она била себя руками по бокам, словно спасалась от мороза.

– Не надо было высасывать остатки шампанского прямо из бутылки, – укорила ее Люся. – Кроме того, когда я тебе наливала, я не думала, что вернется мой муж. Я ведь знаю, как на тебя действует спиртное, – сейчас начнешь ходить вокруг него лисой, хвостом мести, коленки показывать.

– Я удостоюсь каких-нибудь объяснений? – вспылив, крикнул Петя тонким голосом.

– Да подожди! – отмахнулась от него Люся. – Тоже мне, герой! Как ты мог поверить, что я хочу от тебя избавиться?

– А что? Я тоже должен был начать хохотать прямо с порога?

– Это же просто шутка! – разогнувшись, начала оправдываться Настя. – Мы хотели поглядеть, какие рожи будут у уборщиков.

– Ничего себе вы шутите!

– Да мы вчера коньячком побаловались, пришлось с утра шампанским лечиться.

– А уборщики что здесь делали? – гневно спросил Петя.

– Чистили ковры.

Люся, некоторое время переводившая взгляд с одного на другого, неожиданно остановила его на Насте и твердо заявила:

– Чует мое сердце, что придется ему все рассказать.

– Ты с ума сошла?! – закричала та. – Он нас тотчас же разлучит!

Петя побледнел и схватился за сердце:

– У вас что, любовь?!

– Вот. – Люся пренебрежительно показала на него подбородком. – Чувствуешь, какая у него в голове свалка?

– Это все Лусия Мендес виновата, – важно заявила Настя. – Надо написать на телевидение гневное письмо.

Петя поднял костыль и прицелился.

* * *

Настя включила телевизор и вполуха слушала московские новости, хаотично передвигаясь по комнате. Вроде бы целый день отсутствуешь, а беспорядок такой, словно человек десять спешно собирались на работу.

Внезапно из общего потока информации ракетой вылетели слова, которые так больно ударили по Насте, что она едва не упала. Схватилась пальцами за край стола. «Сегодня утром выстрелом в голову убит московский адвокат Севастьян Маслов. Еще месяц назад ему угрожали неизвестные, требуя оставить дело крупного бизнесмена…»

Настя кое-как добралась до дивана и повалилась на него лицом вниз. Сева Маслов? Нет, не может быть! Настя заплакала. Слезы слегка размыли тот ужас, который обручем сжал ее сердце. Стало немного легче дышать.

Поддавшись порыву, Настя натянула первое попавшееся платье и выбежала во двор. Завела машину и поехала к жене… нет, теперь уже вдове Маслова. Несколько раз она была в гостях у этой пары вместе с Мерлужиными. «В квартире наверняка полно официальных лиц, – думала она, развивая небывалую для себя скорость. – Я обязательно должна рассказать свою историю. Вдруг убийство Севы как-то связано со смертью Макара и Любочки? Я все выложу, а они пусть сами решают».

Влетев в подъезд, Настя не стала дожидаться лифта, а побежала наверх пешком, задыхаясь и охая. Голос Татьяны, Севиной вдовы, она услышала издали. Голос был высокий, срывающийся. «Она в истерике, – поняла Настя. – И я вряд ли смогу ей помочь».

Татьяна стояла на лестничной площадке, а вокруг громоздились явно застегнутые впопыхах дорожные сумки. Четырнадцатилетний сын Масловых бегал по квартире, собирая забытые мелочи. Мать то и дело торопливо окликала его. Увидев Настю, Татьяна ахнула, и по ее щекам тут же побежали слезы. Женщины обнялись и некоторое время хлюпали носами.

– А ведь он вспоминал тебя накануне! – неожиданно заявила Татьяна, отступая на два шага и пытливо глядя на Настю. – Сказал, что ты была права, а он не придал этому значения.

– Чему? – испуганно спросила та.

– Я не знаю. Вчера вечером к нему кто-то приходил, какой-то мужчина. Сева вышел на лестничную площадку и некоторое время пропадал там. Я смотрела кино, он прошел мимо меня, неся в руке сверток. Похлопал по нему и говорит: «Помнишь Настю Шестакову? Она была права, а я не придал ее словам никакого значения». Я тогда и внимания не обратила. – Татьяна напряглась: – Настя, что он имел в виду?

– Я разговаривала с ним о самоубийстве Любочки. Спрашивала про одну фирму. Господи, Таня, если бы ты знала, как это важно!

– Здрасьте, тетя Настя! – скороговоркой пробормотал Коля Маслов, появляясь на пороге. – А это поможет узнать, кто убил папу?

– Что – это? – хором спросили обе женщины.

– Подробности насчет того пакета.

– Ты видел, что в нем? – спросила Настя, непроизвольно взяв Колю за плечо.

– Я слышал, – пробормотал тот, переступая с ноги на ногу. Он боялся взглянуть на мать.

– И где же ты был в тот момент? – спросила та.

– На лестничной площадке.

– Курил, что ли?

– Нет, выпил банку пива, жвачкой зажевал. – Никто этого признания не прокомментировал, поэтому он продолжил: – Когда лифт остановился на нашем этаже, я быстренько поднялся на полпролета. – Он мотнул головой, показывая, куда поднялся. – Папа открыл дверь и спросил, кого надо. Человек назвал его имя и сказал, что у него для папы срочный пакет. Папа не хотел открывать его сам. Тогда человек говорит: «Не бойтесь, там нет бомбы. Пакет вам просил передать Макар Мерлужин. Он оставил его у меня дома и предупредил, что если не заберет его сам через три дня, я должен доставить его вам и отдать лично в руки. Вот смотрите, ничего опасного, это видеокассета».

– Видеокассета? – эхом отозвались обе женщины.