Подчинение авторитету. Научный взгляд на власть и мораль - Стэнли Милгрэм

Вход в систему авторитета. Второе условие, провоцирующее переход в агентное состояние, состоит в том, что человек должен считать себя частью системы. Недостаточно просто воспринимать кого-то как абстрактный авторитет, его власть должна иметь к нам непосредственное отношение. Допустим, мы смотрим парад и слышим, как полковник командует: «Нале-во!» Мы не станем поворачиваться, поскольку не считаем его своим начальником. Всегда есть переход от момента, когда мы находимся вне системы авторитета, к моменту, когда мы находимся внутри нее. Системы авторитета часто ограничиваются физическим контекстом, и обычно мы попадаем под влияние авторитета, когда физически оказываемся в его владениях. В нашем эксперименте подчиняемость испытуемых была во многом обусловлена тем, что он проводился в лаборатории. У людей возникало ощущение, что это пространство «принадлежит» экспериментатору, а значит, вести себя надо соответственно, так, словно находишься в гостях. А если бы опыт ставили вне стен лаборатории, подчиняемость резко упала бы13.

Еще более важный факт: испытуемые вступали во владения авторитета добровольно. В психологическом плане добровольность создает чувство долга и ответственности, которое затем мешает испытуемому прервать свое участие.

Если бы испытуемым навязали эксперимент, они могли бы уступить давлению, но здесь бы работали иные психологические механизмы. Как правило, по мере возможности общество старается создать у людей ощущение добровольности участия в своих институтах. Приходя в армию по призыву, новобранцы дают воинскую присягу, но добровольцев предпочитают призывникам. Да, люди уступают под давлением социального контроля (как в случае, когда на них направлен пистолет), однако характер такого подчинения предполагает постоянный надзор. Как только человек с пистолетом уйдет или утратит способность налагать санкции, подчинению конец. В случае же с добровольным послушанием законному авторитету основные санкции за неповиновение исходят от самого человека. Они не связаны с принуждением, а проистекают из внутреннего чувства долга. В данном случае подчинение имеет не только внешнюю, но и внутреннюю основу.

Координация приказов с функцией авторитета. Авторитет есть воспринимаемый источник социального контроля в том или ином контексте. Контекст определяет круг распоряжений, которые считаются уместными со стороны авторитета. В целом должна присутствовать разумная связь между функцией руководителя и характером его приказов. Эта связь необязательно оговаривается, но она должна иметь смысл с точки зрения житейских представлений. Скажем, на войне капитан может приказать солдату выполнить очень опасное задание, но не вправе приказать ему обнять свою подругу. В одном случае приказ логически связан с общей функцией военного командира, а в другом не связан14.

Возьмем наш эксперимент. Испытуемый думает, что проводится опыт по изучению обучаемости, а потому указания ученого считает согласующимися с его ролью. В контексте лаборатории такие команды воспринимаются в целом как уместные, пусть даже у кого-то происходящее может вызывать много вопросов.

Поскольку экспериментатор отдает приказы в ситуации, о которой, как предполагается, кое-что знает, его власть возрастает. Вообще принято считать, что облеченные властью люди знают больше, чем те, кем они командуют. Даже если это не соответствует действительности, таковы правила игры. И даже если подчиненный обладает бо́льшими техническими знаниями, чем начальник, он не может присвоить командные функции, а должен лишь изложить свои соображения руководителю, чтобы тот затем распорядился ими, как пожелает. Один из типичных конфликтов в системах власти возникает в ситуации, когда начальник некомпетентен до такой степени, что ставит подчиненных под угрозу15.

Всеобъемлющая идеология. Для перехода в агентное состояние необходимо ощущение легитимного источника социального контроля в определенной социальной ситуации. Однако легитимность самой ситуации обусловлена ее привязкой к оправдывающей идеологии. Когда испытуемый входит в лабораторию и узнает условия опыта, он не восклицает удивленно: «Это что за наука такая? Никогда не слышал о ней». В этих условиях идея науки и ее приятие в качестве легитимного социального занятия обеспечивает всеобъемлющее идеологическое оправдание эксперименту. Такие институты, как бизнес, церковь, правительство и система образования представляют собой другие легитимные сферы деятельности. Каждая из них оправдывается ценностями и потребностями общества. И каждая принимается обычным гражданином, как часть мира, в котором он родился и вырос. Подчинения можно добиться и за пределами таких институтов, но тогда оно не будет добровольным. У человека не будет ощущения, что он ведет себя как надо. Более того, если бы наш опыт проводился в совершенно иной культуре — скажем, среди тробрианцев, — потребовалось бы найти функциональный эквивалент науки, чтобы получить сравнимые с точки зрения психологии результаты. Тробрианец может не верить в науку, но он уважает колдунов. Испанскому инквизитору XVI века наука, возможно, была бы чужда, зато близка идеология церкви — и во имя ее защиты он завинчивал бы винт на дыбе без малейших угрызений совести.

Идеологическое оправдание абсолютно необходимо для обеспечения добровольного подчинения, ибо тогда человек полагает, что его поступки служат достойным целям. Только так можно добиться охотного подчинения.

Таким образом, система авторитета состоит минимум из двух человек, считающих, что один из них имеет право отдавать распоряжения другому. В нашем исследовании экспериментатор — ключевой элемент в системе, которая выходит за пределы его личности. Эта система включает обстановку эксперимента, впечатляющие лабораторные приборы, внушающие испытуемому чувство долга; таинственную ауру науки, витающую вокруг эксперимента, и обширные институциональные соглашения — то есть широкую общественную поддержку, которая подразумевается самим фактом, что эксперимент происходит в цивилизованном городе.

Экспериментатор обретает способность влиять на поведение испытуемого не силой и угрозами, а самим положением, которое занимает в социальной структуре. Существует общее понимание не только того, что он может влиять на поведение, но и должен иметь такую возможность. Таким образом, свою власть он осуществляет до некоторой степени с согласия своих подопечных. Но после того, как согласие изначально получено, отказаться от него очень непросто.

Агентное состояние

Каковы особенности агентного состояния и его последствия для испытуемого?

Оказавшись в агентном состоянии, человек перестает быть самим собой. Он обретает качества, которые обычно ему не свойственны.

Прежде всего все действия испытуемого завязаны на его отношения с экспериментатором. Обычно испытуемый желает произвести хорошее впечатление на эту центральную фигуру и не ударить лицом в грязь. Он внимательно слушает команды, концентрируется на том, как переключать рубильник, и вообще на технической стороне дела. Наказание «ученика» становится частностью и второстепенной деталью в сложной лабораторной ситуации.

Настройка

Люди, не знакомые с экспериментом, могут счесть, что основная трудность испытуемого — противоположные желания «ученика» и экспериментатора. Однако на самом деле в испытуемом происходит процесс настройки, в результате которой он становится очень восприимчивым к эманациям, исходящим от авторитета, тогда как сигналы, исходящие от «ученика», психологически ощущаются как приглушенные и далекие. Кто думает, что так не бывает, пусть понаблюдает за поведением людей в иерархической структуре. Взять хотя бы встречу президента компании с подчиненными. Последние ловят каждое слово президента. Идеи, первоначально высказанные лицами с низким статусом, зачастую пропускаются мимо ушей, но стоит их же повторить президенту, как возникает великий энтузиазм.