300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников

Леотихид тут же принялся рассуждать о том, какой должна быть композиция этой картины, с каким оружием в руках должен быть представлен на ней Леарх, изображающий Ареса, какие доспехи должны быть на нем.

— Спутницей Ареса непременно должна быть Эрида, богиня раздора, которую лучше всего писать опять же с Дафны, — воодушевленно молвил Леотихид. — На Дафну нужно будет надеть шлем и облачить ее в военный плащ.

— Но тогда Дафна станет похожа на богиню Афину, — возразила Астидамия.

— А мы дадим ей в руку горящий факел, — живо нашелся Леотихид.

Горящий факел был атрибутом Ареса и Эриды.

В обсуждении будущей картины принял участие и Леарх, предложивший нарядить Дафну в короткий хитон, какие носят амазоники, тогда ее точно никто не примет за богиню Афину.

— Но в таком случае Дафну запросто могут принять за амазонку, — заметила Астидамия. — Ведь Арес вместе с амазонками сражался на стороне троянцев против Агамемнона и ахейцев. Об этом пишет Гомер в «Илиаде».

— Ну и пусть, — пожал плечами Леарх. — Образ воинственной амазонки будет Дафне очень даже к лицу!

— Прекрасная мысль! — обрадовался Леотихид. — Дафну нужно изобразить на этой картине именно в образе амазонки с луком и стрелой в руках. Ее воинственный облик замечательно дополнит мужественный образ Ареса в блестящем панцире.

Леотихид без труда убедил Ксанфа на время оставить замысел о создании картины «Афродита и Адонис», но приступить без промедления к работе над картиной «Арес и амазонка». Затем Леотихид представил художнику Леарха как будущего натурщика.

Осмотрев Леарха со всех сторон, Ксанф восхищенно произнес:

— Прекрасный материал! Дивный юноша! Настоящий Адонис!..

— Ты хотел сказать, вылитый Арес! — заметил живописцу Леотихид. — Сначала нужно создать картину «Арес и амазонка». Только после этого у тебя, друг мой, будет возможность заняться картиной «Афродита и Адонис».

— А кто у меня купит «Ареса и амазонку», об этом ты подумал? — обратился тегеец к Леотихиду.

— Это моя забота, дружище. — Леотихид похлопал Ксанфа по плечу.

— Как знаешь, — пожал плечами Ксанф. — Были бы краски, а работать я готов сколько угодно. Тем более с такими превосходными натурщиками, как Дафна и ее брат!

— Власть и богатство сильно меняют некоторых людей!..

Эта фраза слетела с уст Сперхия и предназначалась Мегистию. Речь шла о Булисе.

Сперхий и Мегистий направлялись в гимнасий, когда возле храма Гестии им навстречу попался Булис, сопровождаемый несколькими родственниками своей юной невесты. Булис завел с Мегистием короткую беседу, спросив у него про Симонида. Почему того нигде не видно? Узнав, что Симонид покинул Спарту, Булис огорчился.

— Я хотел заказать Симониду пеан в свою честь, — сказал он. — Как жаль, что Симонид уехал из Спарты. Очень жаль!

Булис двинулся дальше по улице с горделиво поднятой головой, упиваясь своим теперешним положением и возможностью лишний раз щегольнуть богатством.

Мегистий покивал, соглашаясь со Сперхием и глядя вслед Булису, алый плащ которого сразу бросался в глаза на фоне неброских одежд его свиты. Этот плащ был подарен Булису Гидарном.

— Впрочем, Булиса можно понять и незачем осуждать, — заметил Мегистий. — Образно говоря, до поездки к персидскому царю Булис был невзрачным камешком. Ныне же он — сверкающая на солнце гора, полная золотоносных жил!

— Что верно, то верно, — усмехнулся Сперхий.

У входа в гимнасий Мегистий и Сперхий повстречали Клеомброта, который после обмена приветствиями сказал им, что Булис пригласил его к себе на свадьбу.

— Кое-кто из спартанской знати не одобряет намерения Булиса провести свадебное торжество с восточной роскошью, — промолвил Клеомброт. — Иные из приглашенных готовы прийти на эту свадьбу только ради любопытства и совсем ненадолго, иные наотрез отказываются пожаловать на это пиршество. В числе последних — мой брат Леонид. Я не знаю, как мне поступить. Я не хочу огорчать Булиса своим отказом. Вы-то получили приглашение от Булиса?

Мегистий открыл было рот, чтобы ответить, но Сперхий опередил его:

— Конечно, мы тоже приглашены. И непременно пойдем на это торжество.

— Вообще-то, я еще не решил, пойду или нет… — пробормотал Мегистий.

— Не слушай его, Клеомброт, — решительно произнес Сперхий. — Конечно, Мегистий пойдет. И я тоже. Это будет самая скандальная свадьба в Спарте за последние лет тридцать! Посуди сам, можем ли мы пропустить такое зрелище!

— Тогда я пойду вместе с вами, друзья, — сказал Клеомброт. — Я полагаю, Булису можно простить любые чудачества за то, что он рисковал головой ради Лакедемона, поехав к персам. Тебе, кстати, тоже можно многое простить. — Клеомброт взглянул на Сперхия.

— Мне хватает чудачеств моей жены, которая целыми днями пропадает в доме Леотихида, позируя там вместе с Леархом художнику-тегейцу, с которым я даже не знаком, — усмехнулся Сперхий.

— Так в чем же дело? Познакомься с этим тегейцем! Его зовут Ксанф. Он столь же мастеровит в живописи, как ты во владении оружием, — проговорил Клеомброт с шутливым блеском в глазах. — Поговаривают, будто Дафна позирует Ксанфу обнаженной. Это тебя не смущает?

— Нисколько! — беспечно отозвался Сперхий. — Хвала богам, у Дафны все в порядке с лицом и фигурой. Мне нечего стыдиться за нее.

Толки вокруг предстоящей свадьбы Булиса и Галантиды, дочери Диакторида, были не напрасны. Подготовка к свадьбе велась с таким размахом, словно это торжество должно было затмить своей пышностью грядущее празднество в честь Аполлона Карнейского.

Толпы любопытных собрались на улицах Спарты в день, когда Булис с друзьями верхом на конях поехал к дому невесты, чтобы вручить символический выкуп ее отцу, как требовал обычай. Гривы лошадей были заплетены во множество косичек, как это было принято у персов. Роскошные попоны с длинной бахромой, уздечки с серебряными бляшками в виде оленей и барсов тоже напоминали азиатский стиль.

Спутники жениха были одеты в эллинские одежды, однако каждый из них имел при себе кое-что, изготовленное персидскими мастерами. У одного в руке имелась двухвостая плеть, на другом был кожаный персидский пояс, третий красовался в войлочной тиаре, на четвертом были персидские башмаки с загнутыми носками…

Булис же не только облачился в длинный персидский плащ, но и завил волосы и бороду мелкими колечками, на персидский манер. Вдобавок он натерся персидскими благовонными мазями, о которых втайне мечтает каждая спартанка.

Переезд невесты из отцовского дома в дом жениха более походил на шествие ряженых во время Дионисийского праздника. Колесницу, на которой ехали жених и невеста, сопровождала толпа гостей, приглашенных на свадьбу. В этой толпе было так много мужчин и женщин, одетых по-азиатски, что со стороны могло показаться, будто это персидская свадьба.