Любовь по правилам и без - Анастасия Соловьева

– И все это на деньги наших ребят! – сокрушался Стив. – Мы с тобой во всем виноваты. Вот чем закончилась их пресловутая самостоятельность!

– Не вини себя. – Я пыталась успокоить Стива. – Если бы ты захотел вмешаться, еще неизвестно, как бы они к этому отнеслись.

– Отнеслись!.. Думают, они понимают много... В двадцать-то лет!

Еще до окончания истории с клиникой заболела гриппом Танюшка. Вначале для беспокойства не было серьезных причин: невидаль какая – насморк у ребенка. Но скоро к насморку добавился кашель. Потом поднялась температура, а во всем теле началась противная ломота. Я металась между больной Таней, грустным Стивом, перепуганной Женькой и, как сквозь туман, слушала мудрые речи Светки:

– Потерпи! Идет Великий пост. А в посту всегда большие искушения.

Светка объясняла: задача поста – смирить. Разнузданную плоть, гордую душу, зарвавшуюся совесть... А вы, например, как поститесь? Да никак! Не думаете о смирении плоти, я уж не говорю о совести или о душе! Тогда вас смирят искушения: болезни, налоговые проверки и прочие неприятности. Задумайтесь, правильно ли живете вы!

Я честно задумывалась, но довести до конца начатое дело у меня не хватало последовательности, времени и сил. Мысли утекали в другое русло: Стив – Женечка – Танюшка. На первый, поверхностный, взгляд выходило, что я не так уж плохо живу. Посильно тружусь – поддерживаю огонь в семейном очаге!.. Я неизбежно иронизировала, потому что не умела хвалить себя серьезно.

Так или иначе, но к концу поста все искушения были нами с честью пережиты.

Таня вновь стала посещать театральные репетиции. Репетировали они теперь много – скоро на сцене должен появиться новый спектакль, в котором Тане досталась небольшая, но важная роль дочери главных героев. По режиссерскому замыслу девочка выходит на сцену дважды. В первый раз просто мелькнет рядом с матерью (эту роль играет прославленная актриса – яркая крупная блондинка с низким, красивым голосом). А во второй раз Таня должна будет спеть...

Когда я думаю об этом, у меня начинают трястись колени. Попробуй спеть перед целым серьезным залом – пусть даже небольшую детскую песенку!

Таня поет – родители с умильными улыбками слушают ее, и эта сцена – последний хороший эпизод в судьбе главных героев. Вскоре роскошная блондинка узнает об измене мужа, и в жизни семьи начнется черная полоса.

В воскресенье я умолила Стива поехать на репетицию вместо меня. Не могу! Осточертели коридор, окрестные магазины и даже уютная московская улочка. А Стив и не возражал против такой поездки. Ему любопытно было увидеть, как выглядит на сцене Танюшка. Подумать только – ведь она шутя воплощала в жизнь его несбывшиеся мечты!

Через полчаса после их ухода кто-то позвонил в мою дверь. Я заглянула в «глазок» и увидела женщину в голубом пальто, чем-то смутно напоминающую Светку. Я потянулась к замку, потом отдернула руку и попятилась от двери. Мало в наше время аферистов! Пронюхали, что, кроме меня, дома никого нет!..

Звонок повторился.

– Кто это? – спросила я грозно.

– Это я, Ал, – ответили из-за двери Светкиным голосом.

В следующее мгновение все прояснилось. На пороге я увидела Светку эпохи Киева и Холдинвестбанка. Как будто моя подруга совершила путешествие во времени...

...В те времена Света предпочитала духи от Сhanel, из камней – исключительно бриллианты и макияж в стиле «Снежная королева». Еще она любила короткие, в талию, светлые пальто и непременно изящную, на высоченной шпильке обувь. И сейчас передо мной стояла такая же Дама-Северное сияние. И притом не только освещенная снаружи, но еще и подсвеченная изнутри, что тоже отсылало к эпохе Киева.

– Ты смело идешь – без звонка!

– Ты сама же убедила меня, что постоянно сидишь дома!

– Разве?

– Ты всегда жалуешься на жизнь: «Я сижу дома и варю обеды...»

– Да, это так! Хочешь попробовать? У меня грибной суп-пюре, два салата: с лобстерами и «Цезарь»...

– Хватит! Убила наповал! Я недавно завтракала, дай мне просто чаю.

– А к чаю чего? У меня есть пастила, конфеты, ватрушки...

– Я хочу пить.

– Где ты была, Светка? – не сдержавшись, спросила я.

– Я была в нескольких местах. Утром мы с Арвидом завтракали в ресторане. «Саппоро» на проспекте Мира – миленький такой ресторанчик...

– Значит, пост завершился досрочно?

– Ну почему же? Нет... Но Арвид сегодня уехал в Ригу. Мы простились...

– Надолго?

– Боюсь, что навсегда.

– Что?! Он уехал и больше не вернется?

– Не знаю, Ал. На все в этом мире Божья воля... Но теперь мне уже кажется, что воли на его возвращение нет.

– Почему же нет?

– Ну... я тебе потом объясню, попозже... Я ведь Бога даже просила, чтоб он мне помог... ситуацию разрулить, – она улыбнулась чуть виновато, – у людей церковных «управить» называется. И вдруг на прошлой неделе Арвид сам сообщает мне: объявились старые клиенты из Риги, просят срочно приехать, предлагают какой-то супервыгодный заказ. Я как услышала, обрадовалась страшно. Поезжай, говорю.

– А чему радоваться-то?!

– Да как же! Дошли мои молитвы до Бога! Через клиентов, через заказ Арвиду указано его место на земле. В Москве он был никем! Мальчиком на побегушках, каким-то дизайнером третьесортным... Такая ерунда – для специалиста его класса!

– А в Латвии он, естественно, станет всем!

– Зря смеешься! У него там есть имя и клиентура солидная. Такие вещи трудно нажить и легко потерять... А кроме клиентуры, у него там сын. И жена.

– Ты же говорила, они – чужие люди?

– Так кажется, что чужие.

– Кому кажется?

– Им самим... Бывают в жизни периоды страшной усталости, разочарований, замотов. А потом все проходит, и тогда-то и понимаешь только, что ценно по-настоящему. Помнишь, песня была такая, Гребенщиков пел?

– Какая песня? Не помню.

– «Eсли мы хотим, чтобы нам было куда вернуться, время вернуться домой!» – Я вдруг почувствовала, что Светка как-то особенно по-детски возбуждена и счастлива. – Представляешь, и все это я попыталась втолковать Арвиду!

– Ну а он?

– Ужасно обиделся! Что ж это, говорит, мы с тобой лежим в постели, а ты мне рассказываешь о моей жене. Просто ты не любишь меня! Или я тебе надоел... Я ему объяснила: не надоел, а, наоборот, я привязалась к тебе и люблю тебя гораздо сильней, чем это было вначале. И твое будущее мне отнюдь не безразлично. Ты будешь жить в своем доме, заниматься своим делом и воспитывать своего сына. А не скитаться по углам в чужой стране... Он согласился: да, все это здорово. Но из Москвы я уеду только с тобой. Таким упрямым он оказался, Алка! Ты не поверишь... Хотя... его упрямство для меня не новость. Ведь, собственно, и началось у нас все с упрямства. Вначале, когда мы еще общались на предмет проекта, он приезжал каждый-каждый день. Ты не веришь?