Кладбище богов - Михаил Тырин

Это было и страшно, и мучительно – ничего не видеть, не понимать, что с тобой делают и куда тащат. Прошло много часов, прежде чем сержанта кинули на повозку и куда-то повезли. Он позвал Марго – она откликнулась. Правда, за это пришлось расплатиться – его ударили чем-то, ремнем или кнутом. Даже через мешок было больно.

Но это Лисин вытерпел. Главное, Марго пока рядом. Ему казалось, что гораздо хуже будет остаться одному.

Их везли невыносимо долго. Жуткие часы темноты и неизвестности сильно били по психике. Начали чудиться какие-то нереальные звуки – гул самолета, автомобильные сигналы, телефонные звонки…

Однажды мешок вдруг развязали, и Лисину сунули какой-то мерзко воняющий кусок. Он даже не сразу понял, что это еда. Он никак не мог решиться это попробовать, хотя очень хотелось есть. Погонщику надоело ждать, пока пленник поест, и он снова сунул сержанта в мешок вместе со зловонным обедом.

Лисин успел заметить мешок, в котором держали Марго, но саму ее так и не увидел. К счастью, погонщик завязал его мешок не слишком крепко, и Лисину удалось расширить себе небольшое окошко. В него ничего не было видно, кроме клоков соломы, на которой лежал мешок, зато ушла невыносимая душная темнота.

Лучик света заронил надежду и веру в себя.

А потом произошло целое событие. В дорожном однообразии и унынии это действительно было Событие с большой буквы. Их караван почему-то остановился. Слышались разнообразные звуки, голоса, и сержант догадался, что они в каком-то населенном месте. Может, даже в большом городе. Звать на помощь он не решился, хотя такая мысль появилась.

Что-то происходило. Началась беготня, крики, потом какой-то грохот. Лисин разволновался. Он попробовал передвинуться, чтобы его «окошко» хоть немного приподнялось над бортом повозки, но в этот момент рядом что-то неожиданно грохнуло, и в воздухе прокатилась упругая взрывная волна.

Повозка подскочила, мешок перекатился к другому борту, а окошко вдруг стало большим – казалось, в него можно просунуть голову.

И тут Лисин увидел свой пистолет.

Вернее, там был не только пистолет, а куча разных вещей – посуда, фломастеры, дешевые бусы, какие-то игрушки. Все это высыпалось из другого мешка, который лежал рядом и открылся из-за сотрясения.

Но Лисин видел только пистолет.

Повозка уже неслась по улице – судя по звукам, погонщик размахивал ремнем и стегал животное, оставив ту непонятную заварушку далеко сзади.

Сержант высунул руку из мешка и быстро отдернул назад, сжимая взмокшими пальцами свой «ПМ».

Он еще не знал, как пистолет сможет ему помочь, но был уверен, что случай представится.

Осторожно проверил обойму – пустая. Зато один патрон остался в стволе. Маловато, хотя лучше, чем ничего.

С этого момента Лисину стало еще страшнее. Оружие в руках – отличный повод напроситься на смерть. До сих пор такого повода не наблюдалось. Однако выбрасывать пистолет Лисин не собирался.

Прошел еще один томительный день, и наконец путешествие завершилось.

Лисина вытряхнули из мешка, и он увидел Марго – жалкую, растрепанную, донельзя измученную, попахивающую мочой. Как, собственно, и он сам…

Они находились в каком-то пыльном сарае с черно-кирпичными стенами; здесь же стояла и повозка, все еще запряженная диковинным лохматым зверем.

Черепахообразное чудище держало Лисина за плечо своей лапищей, вырываться из такой было бесперспективно.

Скрипнула дверь, в сарай вошел еще один трехпалый громила, что-то произнес на своем курином наречии. Из-за его спины вдруг выглянуло существо – настолько странное и жалкое, что Лисин невольно поморщился. Так бывает, когда видишь, например, младенца, заспиртованного в банке.

Существо, которое сержант про себя сразу прозвал «опарышем», было чуть выше метра ростом и неуверенно передвигалось на тонких кривых ножках. Огромная голова, крошечное сморщенное личико с глазами-бусинами и носом-выступом. Кожа была мокрая, из складок сочилась влага, а дыхание то свистело, то булькало.

«Опарыш» был обернут в серую тряпку, пропитанную его выделениями, он придерживал ее парой кривых лягушачьих лапок. Когда он подошел, Лисина едва не стошнило. Марго издала какой-то звук – то ли стон, то ли вздох.

Диковинный заморыш что-то пробулькал, после чего удалился обратно за дверь. Трехпалый схватил Марго и потащил за ним. Девица завизжала, Лисин дернулся было за ней, но могучая клешня держала прочно, как тиски.

Дверь закрылась, Марго вдруг снова закричала, и у Лисина мурашки по спине побежали – столько ужаса было в ее крике. Он не знал, что там творится, но догадывался, что скоро узнает.

Марго продолжала кричать, и хотя теперь ее голос был приглушен закрытой дверью, Лисин скрипел зубами от бессильной ярости и страха.

Потом ее голос утих. «Опарыш» выглянул из-за двери, показал на сержанта и что-то булькнул на своем непонятном языке. Лисин похолодел и приготовился к самым страшным минутам в жизни. И, возможно, последним.

Его затащили в соседнюю комнату – низкую и довольно тесную. Он сразу увидел Марго – она лежала у стены на какой-то тряпке и молча тряслась как лихорадочная, стиснув голову руками. Сквозь пальцы густо сочилась кровь.

Потом его взгляд метнулся в другом направлении. У стены стояла деревянная конструкция, в которой выделялось большое колесо с тремя отверстиями – два маленьких и одно побольше. Сержант сразу понял, что ему напоминает эта шкуковина – средневековые колодки, в которых держали преступников.

Именно к этим колодкам и потащили Лисина.

Он понял, что терять ему уже нечего – сейчас произойдет что-то ужасное. Вырваться он не мог, даже пробовать бесполезно. Он попытался дотянуться до пистолета, но чудищу сразу не понравилась его возня, оно перехватило его так, что и руки, и ноги оказались зажаты.

Через минуту его поместили в колодку, просунув голову и руки в отверстия на колесе. «Опарыш» закрутил большие потемневшие болты, надежно фиксируя пленника.

Лисин зажмурился и приготовился к боли. Он был совершенно уверен, что его собираются пытать, правда, не знал, с какой целью. Точно так же они сейчас пытали Марго. Хорошо бы сразу потерять сознание и не мучиться, да только как это сделать?..

Колесо повернулось таким образом, что голова оказалась левым ухом вверх. Прямо перед носом Лисина поставили большую железную банку, испачканную чем-то вроде смолы. Он неимоверно напрягся, не зная, с какой стороны ожидать боль.

«Опарыш» просунул в банку свою лягушачью лапу и что-то достал – какой-то скользкий комок размером с вишню.

Вслед за этим Лисин ощутил, что в его левое ухо что-то капнуло – вязкое и холодное. Оно поползло по ушному каналу все дальше и дальше, потом остановилось. Было не столько больно, сколько мерзко.

«Опарыш» положил Лисину на ухо скомканную тряпку и прижал ладонью. Сначала ничего не происходило, но вдруг сержант ощутил, что в его ухе что-то шевелится. Вязкая дрянь, которую в него сунули, начала двигаться. И не просто двигаться, а проникать все глубже.