Разрисованная мама - Жаклин Уилсон

Схватив мою руку, она попыталась дать себе пощечину. Но моя рука бессильно упала.

— Не… не надо. Я не хочу.

— Ох, Дол, лучше бы ты меня ударила — мне было бы легче! — зарыдала в голос Мэриголд.

Она ревела, как маленькая девочка, некрасиво разевая рот и шумно хлюпая носом. Из носу у нее потекло.

Я отобрала у нее сумку и достала из нее бумажную салфетку.

— Перестань, — прошептала я, вытирая ей лицо.

— Мы с тобой поменялись ролями: теперь ты — мама… — всхлипнула Мэриголд.

Когда-то мы с ней любили играть в эту игру. Меня вдруг осенило — может быть, воспользоваться этим и попробовать увезти ее домой?

— Да, теперь я — мама, а ты — моя маленькая дочка Мэриголд. Ах, дорогая, ну как же можно так глупо вести себя?! Дай-ка, мама вытрет тебе носик, — сказала я. — Ну а теперь пойдем. Будь хорошей девочкой, ладно? Мы пойдем домой, и я расскажу тебе сказку. Хочешь, милая?

— Да, мамочка, — тоненьким голоском послушно пролепетала Мэриголд.

— Ну вот и хорошо, дорогая. Слушай. Итак, жила-была когда-то маленькая девочка, и звали ее Мэриголд. Глаза у нее были зеленые, как изумруды, и волосы цвета заката. И вот однажды злые люди украли ее из дома…

Это была старая сказка — придумала ее сама же Мэриголд и потом много раз рассказывала мне, но сейчас она слушала ее, навострив уши, словно слышала в первый раз. Мы шагали по улице, ведущей в гору, и мне оставалось только надеяться, что эта дорога приведет нас к вокзалу. Вдруг Мэриголд споткнулась и подвернула ногу Мне пришлось обхватить ее за талию, чтобы она удержалась на ногах. Она прижалась ко мне, и я почувствовала, что она вся дрожит. Мы будто поменялись ролями — теперь я и впрямь как будто стала ее матерью, а она — моей маленькой дочкой, уставшей и испуганной. Жаль, что на самом деле это не так, подумала я, я бы с удовольствием взяла ее на руки. Мэриголд снова принялась всхлипывать. Из глаз ее хлынули слезы и ручьем побежали по щекам.

— Ничего не вышло, да? — спросила она.

— Ничего страшного, дорогая. На этот раз не вышло. Но мы приедем еще раз, а потом еще раз. И в конце концов разыщем их, вот увидишь. И все тогда будет хорошо — ты ведь сама так сказала, помнишь? Но сейчас мы обе уже устали. И ты тоже устала, поэтому мамочка собирается отвезти тебя домой, уложить в теплую постельку и укрыть одеялом. А ты свернешься калачиком, закроешь глазки и крепко уснешь.

Мэриголд вдруг остановилась. Я перепугалась: а вдруг игра ей уже надоела? Что, если она рассердится и снова начнет кричать на меня? Я зажмурилась. Но Мэриголд просто стояла и смотрела на меня. Она смотрела на меня так, словно могла читать у меня в душе.

— Ох, Дол, — прошептала она. Из груди ее вырвался глубокий вздох — такой глубокий словно там совсем не осталось воздуха. — Ох Дол, что же я с тобой делаю, а?

Мы все-таки добрались до вокзала и сели на поезд. Мэриголд моментально уснула. Обняв ее одной рукой, я прижала ее к себе, и она уронила голову на мою грудь. Вскоре появился кондуктор, и мне волей-неволей пришлось разбудить ее. Они неожиданно разговорились. У кондуктора тоже были наколки — сразу на обеих руках, — простенькое сердечко и в нем кинжал. Так, ничего особенного — шаблон и стандарт. Он благоговейно уставился на Мэриголд, как будто перед ним было восьмое чудо света.

Когда мы наконец добрались домой, нас встретил телефонный звонок. Он звонил и звонил не переставая.

Это оказалась Стар. Судя по голосу, она была вне себя.

— Господи, Дол, я чуть с ума не сошла от страха! Почему вы не брали трубку?!

— Нас не было дома.

— А почему вы не взяли с собой телефон?

— Просто не подумали об этом.

— Господи помилуй! Это же мобильник! Он для того и существует, чтобы брать его с собой! О боже, с вами не соскучишься! С тобой все в порядке? А как там Мэриголд? Кстати, где вы были все это время?

Стар замолчала, ожидая ответа. Я тоже молчала. Мэриголд, покусывая палец, молча ждала.

— О нет! Только не говори, что вы поехали в Брайтон искать нас! Это так, Дол, признавайся?!

— Конечно нет, — поспешно бросила я.

— А то я не знаю! Конечно, поехали! Почему ты не остановила ее? Послушай, Дол, ну как ты не понимаешь — даже если бы она нашла его, это ничего бы не изменило! У Микки ведь есть Сиан! Да и потом, он в любом случае не хочет иметь ничего общего с Мэриголд! Понимаешь, он считает, что ей нужно лечиться. Микки уверен, что все это вовсе не так ужасно, как рассказывает Мэриголд. Никаких резиновых дубинок и ударов током — все это чушь! Просто нужно принимать лекарства, и все будет хорошо. Но Микки считает, что раз она не в состоянии позаботиться о себе самой, то оставлять нас с ней —это преступление.

Я так крепко прижимала телефон к уху, что оно у меня заболело. Но голос Стар гремел в трубке с такой силой, что Мэриголд запросто могла разобрать каждое слово.

— Замолчи, Стар!

— Микки страшно волнуется за тебя, Дол. Просто места себе не находит. Жаль все-таки, что ты не поехала со мной. Я же говорю, он думает — Мэриголд окончательно чокнулась.

Я бросила трубку. Мэриголд тупо уставилась куда-то невидящим взглядом. Потом повернулась, медленно волоча ноги, прошла к себе в комнату и рухнула на кровать. Уткнувшись головой в подушку, на которой еще недавно лежала голова Микки, она заплакала. Юбка ее задралась вверх, стертые ноги кровоточили. Заколка слетела, и спутанные волосы рассыпались по подушке, но третий глаз, выглядывавший из-под рыжих прядей, сухо и не мигая смотрел на меня.

Захватив свой шелковый шарф, я забралась под одеяло к Мэриголд. Утром мы долго валялись в постели. Уже ближе к полудню я поклевала кукурузных хлопьев и сделала нам тосты. Потом Мэриголд снова легла, а я решила порисовать. Взяв пустую коробку из-под хлопьев, я попыталась изобразить на ее обратной стороне Наташу. Потом раскрасила ее и вырезала ножницами. На листке, вырванном из школьной тетрадки Стар, я нарисовала для Наташи нарядные платья. На плечах у каждого платья я оставляла специальные ушки и очень старалась случайно их не срезать. Но все мои усилия пропали даром — ни платьица, ни пальтишко, ни даже отделанная оборками ночная рубашка никак не хотели сидеть как надо. Голые розовые ручки Наташи были сами по себе, а рукава платья болтались отдельно. Шея почему-то тоже не совпадала с горловиной, из-за этого все нарисованные мною шикарные туалеты топорщились в разные стороны.

Только тут я сообразила, что нужно было бы положить картонную фигурку Наташи на бумагу и обвести ее карандашом. Тогда все, что я напридумывала для нее, пришлось бы ей впору, но рисовать наряды заново мне уже не хотелось. Вместо этого я стала разговаривать с Наташей, придумывая одну игру за другой. Видно, Мэриголд услышала мое бормотание и появилась на пороге комнаты.