Бродячая женщина - Марта Кетро

– Проскочим, – О’МГ транслировал уверенность, которой не испытывал.

– Как?! – Джоконда впала в истерику с неприличной готовностью и заглушила двигатель, – мою рожу знает каждая собака!

– Дорогая… – он собирался предложить по-настоящему рискованную вещь и потому медлил, – здесь, в передней панели, встроен контейнер с питательной средой. Я могу ненадолго…

– Бросить меня одну? Чего ради? Тебе всё равно без меня не жить. Как и мне без тебя, чёрт бы вас побрал, паразитов проклятых.

– Ты знаешь, десять минут мы продержимся. Не забудь, что без шапочки ты… выглядишь несколько иначе…

– Намекаешь, я на самом деле уродина, да?

– Джоконда, не надо. Ты самая лучшая. Просто другая, ты была немного другая, но им хватит.

– Но за десять минут я не успею резко… подурнеть.

– Измениться. Перед уходом я форсирую процесс.

– Ладно, смотри только, не перестарайся, – всё-таки она была смелая девочка.

– Я нежно.

В висках заломило, и через мгновение Джоки поняла, что может снять шапочку. Из панели выехал контейнер, и она аккуратно положила в него то, что было частью её личности больше года. Она ощутила острый приступ одиночества – на уровне эмоций и клаустрофобии – на уровне восприятия, будто перед ней захлопнулось множество дверей, остался лишь узкий серый коридорчик – человеческие чувства.

Скучающие на посту Локки и Твидли, бывшие городские хулиганы, а ныне солдаты армии Всеобщего Счастья, увидели в подъезжающем флаере неприметную щекастую тётку в бесформенной чёрной куртке, чем-то смутно знакомую, что неудивительно, такие простецкие физиономии попадаются на каждой улице – усталые, обозлённые на жизнь, туповатые. Сучка Минг, которую они караулили, явно не из таких. К тому же эта была пустоголовой. Но для порядка следовало проявить строгость.

– Мадам, документы? – Локки блефовал, у него не было даже сканера для проверки карт идентификации, но тётка явно заволновалась и замямлила:

– Парни, я… забыла в офисе. Мне тут передать…

– Мадам, как это возможно? – притворно возмутился Твидли. – Нам придётся вас задержать.

Но тут её толстые щёки затряслись так противно, что Локки не выдержал:

– Ладно, плати пошлину и проезжай.

– Пооо… что?

– Деньги давай.

Джоконда озадаченно порылась в карманах. Кэша она не держала в руках уже несколько месяцев – он и раньше-то не часто был нужен, разве что для незаконных покупок, а в нынешнем её заоблачном мирке и вовсе не использовался.

По счастью, она нащупала плотный пластиковый прямоугольник – сертификат на получение шапочки, из тех, что разыгрывались в лотерею. Оказывается, у неё завалялся один.

– Парни, всё, что есть.

Она увидела, как вытянулись их лица, и поняла, что оплошала: плата за проезд была королевской.

– Ого. Тебе и в самом деле туда очень надо, – протянул Локки и отошёл, открывая дорогу.

Машина потихоньку тронулась с места, но тут Твидли уставился на карточку, украшенную царственным профилем Джоконды, потом на физиономию в кабине и завопил:

– Это она, клянусь, это сучка Минг! Ты посмотри, рубильник точно её, крючком, ни с чем не спутать!

Дальнейшее произошло мгновенно. Локки потянулся к передатчику, но Джоконда будто сбросила оцепенение и резко развернула машину, размазывая парня по дорожному покрытию. Мелькнуло перекошенное лицо Твидли, и Джоки, не целясь, метнула в него узкий клинок, который зачем-то носила за шелковым голенищем сапога. Рванула с места, хотя спешить уже стало незачем – эти двое уже ничего никому не сообщат. Но её гнала ярость, которую не доводилось испытывать так долго. Она ощущала свободу, совсем забытую, свободу быть злой, уродливой сукой, со вспышками адреналина, с собственным восприятием мира, пусть ограниченным, но своим. И ей не хотелось обратно, под шапочку.

Но с каждой секундой она чувствовала, как её организм, привыкший к жесткому управлению извне, идёт вразнос, буквально распадается. И ещё она чувствовала, что на расстоянии вытянутой руки, в контейнере, сейчас подыхает О’МГ, друг и, в конце концов, единственный кавалер, который у неё остался.

И она нажала на кнопку.

– Джоконда, девочка, не плачь, я этого не вынесу.

Они уже вылетели из системы и готовились к переходу в туннель, а Джоконда всё лила слёзы. О’МГ разработал сложный маршрут, который невозможно отследить и который в итоге приводил их в один райский уголок, загодя купленный и обустроенный. Но управлять кораблём в такой обстановке оказалось трудно.

– Всё будет ослепительно хорошо, я обещаю. Это чудесная планета, тебе понравится…

Джоконда слушала, захлёбываясь печалью. Зачем только ей дали вспомнить, каково это, быть свободной. Может, лучше бы сдохнуть, несясь на полной скорости, до последнего чувствуя волю. Но духу не хватило, а теперь-то чего реветь.

О’МГ заметил перемену настроения и усилил напор:

– Дорогая, тебя ждёт настоящий дворец…

– Тюряга меня ждёт, – она зло вытерла нос, – внутри собственной головы.

Он предпочёл не услышать последнюю реплику:

– Ты не заскучаешь ни на секунду, обещаю, я знаю тысячу способов развлечься, о… И, можешь не сомневаться, изгнание продлится недолго. Корпорация не продержится без нас, я оставил им кой-какие сюрпризы, не зря меня называли величайшим из разумных. Мои агенты… впрочем, об этом потом. Сейчас я намерен заниматься только тобой, твоими удовольствиями. Нас ждёт столько интересного, я подарю тебе целый мир…

– Ага, – ядовито ответила Джоконда, – целый мир. Ага. И фапотьку. И фапотьку в придачу.

Флаер пожарной службы набрал высоту и сделал последний круг над пепелищем. Можно сказать, не напрасно сгоняли на вызов. Возгорание в тайге было зафиксировано со спутника, но к прилёту команды огонь потушили местные. Здесь, оказывается, кто-то обитал, хотя по всем данным людей в этих непролазных чащах не числилось. Но капитан Капылофф нисколько не жалел времени, потраченного на вызов: и «полётные» положены, и новую информацию раздобыл, а ещё впервые увидел жилой деревянный дом. Вроде немудрено найти его посреди леса – из чего строить, если не из подручного материала, – но на Земле уже лет пятьдесят пользовались только «живым бетоном», который позволял за считаные часы возвести удобный и надёжный модуль, способный к тому же самовосстанавливаться. Капитан искренне не понимал, зачем отказываться от преимуществ прогресса, если дерево способно вот так вспыхнуть и сгореть в одночасье. Правда, пострадал только сарай, а избу отстоял хозяин, сумрачный высокий мужик. Капылофф подивился, откуда, из каких глубин памяти выскочило это забытое слово – «мужик», ведь оно уже много лет как выпало из обихода, а натуралов неопределённого возраста обычно называли мэн. Но к этому неухоженному типу, бородатому, со шрамом через щёку, с широкой сухой спиной, не шло ничего другого. Чистовец, что с него взять.